РИВЕР БЕНДЖАМИН КОЛДВЕЛЛ
River Benjamin Coldwell
| ВОЗРАСТ: 25, 7.01.2003. |
ИМУЩЕСТВО
Волшебная палочка: боярышник, сердечная жила дракона, 12 дюймов.
Средство передвижения: Аппарация, летучий порох
Артефакты: ворох браслетов с простым зачарованием от сглаза и на удачу.
Домашние животные: сам себе домашнее животное.
ИСТОРИЯ
Его кошмары никогда не отличаются разнообразием. Острые когти, щелчок зубов, крики, кровь, нескончаемая боль. Ривер протирает глаза и с трудом переставляет ноги после бессонной ночи; путь по лестнице напоминает путешествие по эволюционной кривой - к последней ступеньке он цепляет вполне себе человеческое выражение лица, чтобы не распугать последнюю клиентуру. Вся его жизнь - ебучая эволюция, приспосабливайся, адаптируйся, преодолевай, чтобы выжить, иначе останешься в грязной канаве и хрен ты оттуда выберешься. Ривер улыбается светло - как самая распоследняя сутулая псина, так просто подыхать он не собирается.
Бабуля всегда говорила, что характер у него от матери - Амелия была женщиной пробивной и всегда стояла на своем. В словах бабушки Ривер чувствовал одновременно и радость и неодобрение: Амелия смогла пойти против желания родителей и в женихи выбрала обычного маггла (да никогда он не был обычным, - говорила Амелия - а все эти идеи крови - полнейшая чушь, на носу себе заруби, понял?), и жизнь всегда организовывала так, как ей хочется. Отец называл её ледоколом в арктических морях, лесоповалом в тайге, мама смеялась и это воспоминание Ривер носит с собой до сих пор.
Родители никогда не ожидали от него никаких свершений, любили и таким - с разбитыми коленками и с синяками, появляющимися в самых неожиданных местах. Маленький Ривер топил за справедливость, отбивал девчонок от шпаны, вечно ввязывался в какие-то авантюры и носил за собой на хвосте ворох проблем и приключений. Может, поэтому матушка была удивлена, когда шляпа отправила его на рейвенкло. Отец, которому объяснили особенности распределения, был удивлен тоже. Посмотри на него, он еще и умный. В кого бы это? Точно не в нас.
Время обучения остается смазанным воспоминанием, которое сливается в одно. Ривер проводит время за книгами, пробует себя во всем, нащупывает интересы в травологии и зельеварении. Сложные предметы, а оттого более интересные - в нем просыпается тяга к испытаниям, к вызовам и справляется он с ними (практически) идеально. Порой, за счет остального; проседает в одном, чтобы успеть в другом, но к знаниям тянется и тянется - стремление к чему-то всегда было основой его жизни, и в хогвартсе оно приняло свой оборот.
Пока в гостиной стоит гвалт, - а куда ты дальше? а потом что? выпускные экзамены совсем скоро - Ривер сидит на диване вниз головой и читает сборник ядовитых трав, которые ему прислала мама. Его не то чтобы это сильно трогает - выпускные экзамены он сдаст, достаточно мозгов в этой черепушке, а дальше - дальше что? Он постепенно строит планы на будущее, Амелия не торопит его с этим, смотрит только выжидающе и подкладывает все больше книг. После окончания Ривер сдает экзамен на аппарацию, и они решают это отпраздновать.
Лучше бы нет.
Его кошмары никогда не отличаются разнообразием. Оборвавшийся крик, горячая кровь на лице, хруст костей, острая боль. Ривер не помнит многое, уже потом ему расскажут, что Амелия умерла на месте, а Малькольм смог увести оборотня подальше, пока его сын пытался не помереть от потери крови и болевого шока.
В Мунго его собирали по частям - в дождливую погоду Ривер, нет-нет, да прихрамывает на правую ногу, - потом был ворох лиц Министерства, приклеенные улыбки и редкое сочувствие в глазах.
Вот тебе аконитовое зелье, мальчик, и каблук на шее. Заполни кучу бумаг и встань на учет, мы теперь должны следить за тобой, это ради твоего же блага. Ты понимаешь?
Ривер понимает одно - у него больше нет той жизни, что была раньше. Он играет бравадой и скалит рот в улыбке: да ладно, девчонки помирают каждый месяц в течении недели, неужели он с одной ночью не справится?
(не справляется)
(засовывает это глубже и глубже, лишь бы самому себе в своих проебах не признаваться)
Это сложно. Сложнее, чем казалось. Не только из-за новоиспеченных особенностей, но из-за мерзкого ощущения стягивающего шею ошейника. Ограничения вырастают, словно грибы после дождя, негласные, но оттого не менее весомые. Ему становятся закрыты дороги, что были открыты раньше, и это задевает. Ривер ищет таких же, чтобы просто понять.
Среди оборотней тоже существует своеобразное “не спрашивай - не говори”. Заразился и заразился, Ривер не раскидывается своей предысторией направо и налево, хочет только понять - а дальше-то что? Не понимает, кажется, никто. Упорство и стремление нащупывают новую веху.
Ривер умеет говорить громко и жестко. Привлекать к себе внимание и возмущаться нынешним положением дел. Он хочет - как лучше, не только для себя, но и для других, кого он видит на встречах магических существ. Именно поэтому он в какой-то момент оказывается среди БАМС, намерений в нем хватит на еще десяток человек и так просто он не отступит.
(делай, что должно и будь, что будет)
СПОСОБНОСТИ И УМЕНИЯ
Узконаправленный специалист - очень хорош во всем, что касается растений и зелий, настолько, насколько это возможно для его уровня. Практически ходячая энциклопедия по растениям, знает их свойства, как они выглядят, как отличить одно от другого и прочее и прочее. Неплохо варит зелья; в теории может сварить большинство, на практике - все куда сложнее.
Такой себе дуэлист, больше подкован в атаке, чем в защите, но все еще такое себе. Знает бытовую магию, но предпочитает жить в хаосе (если футболка лежит под кроватью, значит, там ей и место, а у тарелки в раковине своя колония, никому не трогать).
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ
У Ривера много злости на существующий порядок и её на всех хватит. На всех униженных и обездоленных, на всех, кто сам за себя постоять не может. Все его жизненные цели оказались погребены под участью оборотней, которые не становятся с каждым днем лучше, поэтому он готов положить себя на алтарь борьбы. Он потерял семью и не видит смысла в будущем, так может, он сможет сделать так, чтобы смысл в будущем появился у кого-то еще.
СВЯЗЬ С ВАМИ: | УЧАСТИЕ В СЮЖЕТЕ: посильное. |
[indent] Рафаил хмыкает. Качает головой неопределенно, то ли соглашаясь, то ли отказываясь от этого брошенного убью. Может кивает: когда-то это точно должно закончиться, хоть как-нибудь, победой одной стороны и поражением другой, или, быть может, звуком его горна, который сметет всё живое с поверхности земли. Закончится смертью или жизнью, но на жизнь не надеется, не та у них история, чтобы так просто взять и отпустить, Рафаил воин своей стороны, Азазель - своей, и эта война не закончится никогда. Может, отказывается: кем они будут без этой битвы, когда она так прочно вплелась в нити их существования? Это как руку отрезать, привыкнешь, конечно, но неправильное чувство будет топить долго, вдумчиво, до пузырей на уголках губ, чтобы выжать весь воздух из легких.
[indent] Рафаил не знает. Оставляет без ответа. Отмечает глубоко внутри себя, что будет это продолжать так долго, как только может. Врачеватель - не мог предотвратить, но может исправить, и поэтому волны ненависти, боли и отчаяния ловит на себя, пытаясь уменьшить их потоки. Вот в чём суть - даёт их вымещать на себе, но никогда не поддается, потому что поддавки - это лишнее, это топчет достоинство и уважение, потому что Азазель - серьезный противник, и этого не будет требоваться никогда. Понимал ли этом сам Азазель? Вряд ли. Этот поступок вставал в ряд с теми, что принесли людям наркотики, которые они гоняли по венам, желая уменьшить боль. Легкий бунт, незаметный, тихий, но действенный.
[indent] Рафаил сказал - я всё ещё здесь. Под этим скрывалось слишком многое.
[indent] Он ждет. Ждет, на самом деле, что Азазель заартачится, откажется, вздернет подбородок высокомерно и отвернется, уйдет, убежит, исчезнет с глаз, как исчезал через раз, если не исчезал Рафаил. Азазель поддается, протягивает ладони, и Рафаил кидает на него быстрый взгляд, глаза в глаза, даром, что под ночным покровом ничего не видно - не верит. Секунду. На второй аккуратно берет ладони в свои, минуя сбитые костяшки, - тело отзывается тянущим эхом боли, точечно по бокам, в груди, словно до сих пор из легких дыхание выбито, - тянет рукава выше и переворачивает ладонями вверх.
[indent] Есть раны более застарелые, чем сегодняшние, раны, которым больше, чем тысяча лет, что кровят всё так же, словно нанесены были вчера. Не единым днем: кандалы крепкие и металл у них жесткий, натирал нежную кожу запястий, чтобы специально было больно, чтобы знал своё место и не думал дернуться, принимая наказание. Это выглядит болезненно и Рафаил весь - напряжение. В замершей позе невысказанный вопрос: почему не сказал? но ответ на него известен - принимать помощь от того, кто сам же нанес эти раны не стал бы даже Рафаил. Не стал бы тогда. С течением времени, казалось, изменилось многое.
[indent] [indent] - В этом не было необходимости, - вырывается против воли, Рафаил дергается сам от сказанных слов, неправильно, неверно, против воли и приказов, что были ему даны, - Бессмысленная боль ради боли, наказание ради наказания, кому это нужно было? - Рафаил шепчет себе под нос, и выражение его лица меняется, меняется взгляд в котором сейчас, словно мириады звезд - отражение боли всего мира.
[indent] Не делать выбор - тоже выбор, но у некоторых выбора нет.
[indent] Раны на запястьях затягиваются - мощная сила, в глазах блестит от божественности, которой полно это тело. Эти раны - непростые, с историей, проклятые, чтобы память всегда свежа была, и вылечить их стоит много. Рафаил чувствует, как тянет болью по всему телу, его собственные раны напоминают о себе, требуя внимание, но силы льются сквозь пальцы. Заживают вечные борозды, нарастает содранная кожа. Рафаил слегка светится изнутри, словно вместо сердца - маленькое солнце. Всё тухнет ровно в ту секунду, когда закрывается последняя ранка, оставив после себя слабые следы сукровицы, что сойдут со временем, словно и не было ничего.
[indent] Рафаилу хочется курить, но не хочется двигаться. Рафаилу холодно, но куртка далеко. Рафаилу хочется, чтобы в мире было меньше боли, но, кажется, у Отца другие планы. Рафаилу хочется, чтобы не хотелось вовсе, так было бы куда проще. Рафаил не смотрит Азазелю в глаза, отворачивается в сторону и трет ладонью по плечам, словно и не было ничего. Может, Азазель носил эти метки с гордостью, но в этом был Рафаил - никакая боль не стоила этого.
