Нилин быстро приходила в себя: процесс естественной адаптации к окружающей среде и череде событий, порой жестоких и тяжелых, она налаживала в себе много лет. Однако же любая ситуация требовала затрат сил - не только физических, но и моральных. И когда сил этих становилось мало, способности Нилин начинали по ней бить. Поначалу Эшер почувствовала только бесконечную усталость, затем боль, но свалила все это на пережитое: в конце концов, неужели тело ее не должно было болеть от ожогов?
- У меня... нет дома, - коротко отозвалась Нилин, когда Фелиция решила отвезти ее в квартиру. Правда состояла в том, что Нилин не имела места, которое бы могла бы назвать домом: его не было у девушки прежде, и не появилось до сих пор. Последний месяц она жила в маленькой квартирке возле здания Экстензы, которое ей "заботливо" сняло начальство. В том, что квартира набита жучками, Нилин, почему-то, не сомневалась. - У тебя есть с собой аптечка? - спросила девушка вместо объяснений, почему дома у нее нет. Она знала, что Фел порой носит медикаменты прямо в машине как истинный выживальщик. Обе они влипали в ситуации, но Эшер еще не научилась вылезать из них столь же грациозно, как то делала Девоншир. А она, между тем, задумалась так, что, возможно, и не слышала слов Нилин. Фелиция прошла немного вперед, и взгляд Нилин остановился   на легких прядях волос, трепещущих на ветру. Волосы Эшер никогда не были послушными: под стать обладательнице они не выпрямлялись, сушились и,порой, даже не окрашивались. У Фел все было напротив - гладкие, ухоженные волосы, на вид мягкие. Нилин с трудом подавила в себе желание коснуться их и пропустить сквозь пальцы.
- Как просто, - Нилин хмыкнула, и в голосе, до этого безжизненно, мелькнули озорные нотки, - а я уж подумала, что ты решила проверить, не сбежала ли я. И не убивать целой командой, если так оно и есть.
Наверно в этих словах было больше смешинки, чем реального намека на желания Эшер скрыться от ЭТ: ей все равно было некуда идти. Кому и где нужен человек вроде нее, который не то, что с окружающими не может жить в мире, но и даже с самой собой? Но шутливость в Эшер задержалась ненадолго, и она вновь помрачнела. Что-то неприятно шевелилось внутри, и пока Нилин еще удерживала свой разум в том состоянии, который был ей нужен, но она знала точно - скоро что-то будет.
- Не бери все на себя, - попросила Эшер Фелицию, не желая, чтобы девушка несла всю ответственность в одиночку. - Если вскроется - будет хуже. Я расскажу, кем были эти люди, и ЭТ не станет нас обвинять. По закону кое-кому из них итак грозил электрический стул. - Эшер знала, что слово "расскажу" в её произношении несло особенную эмоциональную окраску: это была та часть прошлого, которую она усиленно желала скрыть, замазать черной краской. И это же было невозможно. - Хорошо. Значит, известно немногое, - Эшер прервалась, чтобы сделать глубокий вздох, потому что даже признание в своем мрачном прошлом далось ей не без определенного труда, - давай сядем.
Они погрузились в машину, но не спешили срываться с места. Перед глазами Нил начинало мутнеть, но она взяла себя в руки, хотя бы на время рассказа. Или, правильнее сказать, показа.
- Я не сильна в разговорах, поэтому у меня есть способ лучше. Ты не против? - Нилин протянула Фелиции руку. Это был акт дружбы, акт доверия - впустить человека в отрывки памяти, позволить ему увидеть, узнать, ощутить. Девоншир против не была, а Эшер нуждалась в понимании, а не немом сочувствии, которое ей свысока высказывали полицейские после облавы. Никто из них на самом деле не мог понять, что переживала внутри девочка, которой пришлось вырасти волчонком для того, чтобы остаться в живых.
Руки Эшер были ледяными, когда она коснулась ладони Фелиции, и лишь запястья еще жгло огнем. Легкое усилие мысли - и девушка ухватила сознание Фел, охватила его своим, будто окутала пледом. Но уют продолжался недолго, потому что Нилин воскресил в голове те самые воспоминания, которые так усиленно прятала: Фелиции открывалось желание Нилин выжить после побега из детского дома и невозможность выбраться из преступной группы, боль от отходняков после амфетаминов, головокружения от похмелий и острая необходимость не помнить побои. Фелиция могла увидеть людей, которые держали Нилин в невидимом силке из лжи и беззакония. И спасение ценою предательства. Самое конфиденциальное, самое личное было как на ладони пока Нил не оторвала руку, потому что силы окончательно ее покинули.
А, вместе с ними, и умение закрывать свой разум.
Нилин вдруг свернуло от слабости и боли, и она согнулась. На лбу выступил холодный пот, руки побледнели, накатила тошнота. Эшер точно знала, что это не ее состояние. Девушку било волнами слабости и боли, и сознание ускользало на грань между сном и реальностью. Она вдруг ощутила,как горят ее сгибы локтей, словно она чем-то кололась, и как тело бьет дрожь. Будто резко проявилась нехватка крови - Эшер захотелось спать, но она давила это желание и продолжила сидеть в своей изломанной позе: девушка легла на свои ноги, обняла их руками и уткнулась лицом в колени. Дышать приходилось медленно, глубоко и размеренно, подавляя приступы тошноты.
- Что... за... - едва выдохнула Эшер, но не могла освободиться от чужого влияния, как ни старалась. Чуть погодя, она бросила попытки и позволила этой странной связи установиться, и Нил показалось, словно она чувствует запах больницы, видит логотип Экстензы... Осознание начало пробиваться в разум, и глаза девушки распахнулись в ужасе, но в ту же секунду из наваждения Нил выдернуло прикосновение Фелиции, и связь ослабла, когда внимание девушки переключилось.
Коснувшись носа и уберя пальцы, Нил поняла, что у нее пошла кровь.