В жизни у Магнус никогда не было действительно много важных для нее вещей. Когда-то в далеком детстве - это была семья, но стоило понять, что эта семья видит в ней самой, и важность родственных связей лопнула, словно мыльный пузырь. Потом это была учеба, но даже там эмоции удалось извратить до такой степени, что заканчивать обучение на подмастерье артефактора пришлось на чистом упрямстве. Линдберг давили чужие эмоции и надежды, которые она о б я з а н а была оправдать, как будущая глава рода: то, как выворачивает ее внутренне, чувствовалось на физическом уровне, выражаясь в отвратительной доли напряжения и болезненных уколов в подреберье. Ракушка захлопнулась в юношестве и не пожелала больше раскрываться под давлением извне. Чем сильнее требования, тем тверже, холоднее и отстраненнее она становилась. Предельно вежливая, категоричная, чужая для окружающих, она смогла найти себя в работе своего отца.

Волшебница нашла себя в драконах, где от нее не требовалось ничего того, что она не хотела или не могла сделать, зато идеально подошел характер, который усердно взрастила в свое время строгость и требования матери. Можно сказать, что в какой-то степени Магс любила то, чем она занимается, несмотря на обезображенную ожогом руку, несмотря на молчаливый поединок при каждой встрече с огнедышащей тварью, несмотря на возможность того, что новый день окажется для женщины последним. Она не боялась. Она восхищалась тем, что делает. А в итоге именно драконы решили ее дальнейшую судьбу, когда обычно спокойно реагирующий на присутствие драконолога ящер устроил ей душ из яда.

Вплавленная в тело ткань - это чертовски больно, но эта боль не пугала в тот момент так же сильно, как испугала неизвестность позже, когда от пахнущего лекарством и травами целителя прилетела сова с первым в жизни Линдберг письмом. Адресованным лично ей письмом, настолько простым, что привыкшая к другому уровню выражения мыслей и жизни драконолог просто несколько дней просидела, обдумывая ответ. Было бы куда проще, будь письмо официальным, а не личным...

В жизни у Магнус никогда не было действительно важных для нее людей, зато появился и удобно устроился там действительно важный для нее волк. Волк, которого не испугала ее работа, не оттолкнул запах металла, не отвадило отстраненное поведение и возможные сложности. Волк, которому хватило упорства справиться с ее закрытостью, ее нежеланием подпускать к себе близко, ее абсолютной неспособностью делиться своими чувствами и их же, чувств, скудностью в используемом диапазоне. Хватило заинтересованности на то, чтобы справиться с ней самой. Регулус ворвался в размеренный ход жизни радужным вихрем, перевернул все с ног на голову, а потом взял за руку и заставил сделать шаг за меловой круг строгих правил и самоконтроля, стирая границы. Магс з а д ы х а е т с я от этих эмоций, но они, восторженные и теплые, заставляют ее улыбаться и пьянят похлеще любого алкоголя. Но бывают моменты, когда волшебницу посещают мысли и другого толка: неприятные, холодные, цепкие, они оплетают собой душу, пускают корни беспокойства, разрушают привычную защиту, заставляют думать, анализировать, осознавать, насколько мало она знает о нормальных чувствах, еще меньше о том, как нужно себя вести в отношениях. Даже спустя несколько вполне удачных лет близости, эти мысли все равно возвращаются, приобретая каждый раз иные оттенки. Что будет, если я ошибусь? Что будет, если я не смогу понять? Что будет, если... Драконолог не должен испытывать страх, но единожды попав в болото - из него уже крайне сложно выбраться.

Магнус носит в кармане лунный календарь. Он не был ей нужен годы назад, но завязавшиеся отношения с оборотнем требовали от женщины ответственности и участия, точно так же, как все то другое, что она делала в своей жизни. Отношения требовали к себе особого внимания, особой работы над ними, особой отдачи: каждое полнолуние с того дня, как Линдберг могла официально назвать себя девушкой волка, она проводила вместе с Регом. Это не было р е а л ь н о й необходимостью, но было необходимостью лично для нее. Ее инициативой. Только так удавалось бороться с мыслями об ошибочности своих действий, только ощущение абсолютного контроля и правильности поступков позволяло скандинавке чувствовать границы возможного. Кроме всего этого она просто любила его, волка, так, как могла любить. Ей было необходимо знать, что она делает все возможное для его благополучия. Необходимо четко знать, что она не превращается со временем в свою мать.

Календарь - маленький ежедневник, любовно составленный ее собственной рукой, где на каждый день аккуратно нарисованная фаза луны и точное время ее появления, педантично выведенное ровными цифрами. Она делала новый каждый год, проводя за этим делом уйму времени и тратя на это такую же уйму сил. Это тоже своего рода способ успокоиться и поддерживать внутренний и внешний контроль над собой и своей жизнью. Регулус мог называть такое рвение необязательными глупостями, но не называл: Магнус знала, это из-за нежелания ее обидеть. Оборотень и сам прекрасно чувствовал, когда полнолуние и когда стоит начинать пить зелье, но Линдберг оборотнем не была, выдающимся астрологом - тоже.

Первое полнолуние, которое ее волк встретил в Англии, он встретил в одиночестве. Работа, ради которой Магнус прибыла в чужую страну, не располагала к частому нахождению в своей квартире, а про визит Регулуса в Лондон Линдберг и вовсе узнала, когда оборотень явился на порог ее квартиры. А потом все та же работа заставила женщину пропасть на несколько следующих дней, не позволяя оторваться даже на пару минут, чтобы отправить домой письмо: проклятые драконы не желали показывать свои наглые чешуйчатые морды драконологам. 18е апреля она встречает в небе над Англией и чем ближе ночь, тем сильнее растет в ней беспокойство, которое подавляется только усилием воли: в ее обязанности сейчас не входят отвлеченные от поиска гигантских ящеров мысли. Но, черт побери, насколько же сильно она хотела быть не здесь, а там, дома! Впервые это чувство было настолько всепоглощающим, что чуть не привело к очередной ошибке с, вероятно, смертельными последствиями. Магнус удерживается чудом и берет себя в руки. Ее волк сильный. Он справится, а она постарается вернуться к нему целой и невредимой, а не со спешно срощенными колдомедиком костями после падения с метлы.

Ее наконец-то отпускают утром 19го и чем ближе она к собственной квартире, тем сильнее охватывает ее беспокойство, тщательно запрятанное под дежурную маску сдержанности. В груди сжимается сердце, давит легкие, выталкивая вдруг ставший дьявольски необходимым кислород прочь и холодеют кончики пальцев. Линдберг сжимает ими ежедневник в кармане, но четко осознает, что не чувствует его: онемели. В квартире у нее пересыхает и неприятно саднит горло, но когда глаза встречаются с сонным, взлохмаченным и вялым оборотнем, женщину вдруг разом отпускает и большую часть этого дня она проводит с ним, уютно свернувшись в объятиях и стараясь не вызывать сердитый рык засыпающего Регулуса лишними телодвижениями, и не тревожить. Наверное, именно в такие моменты, Магнус осознает то, насколько глубоко увязла в этой любви. Чувства растекаются теплом от сердца до кончиков пальцев, пускают стайки мелких мурашек, приподнимают уголки губ в осторожной улыбке. И нет больше беспокойства, и нет больше страха, и нет мыслей о пропавших драконах - только чужое тепло. Ждал.

Они оба скучали. И, кажется, она сама не замечает, в какой момент засыпает тоже.

Магнус никогда не умела ни готовить, ни заниматься домашними делами - это касалось и магии тоже. Там, где заканчивались боевые заклинания и начиналась необходимость наколдовать тортик со сливками и чаем, она терялась и напрягалась: бытовые чары обошли столь талантливую особу стороной настолько далекой, что женщина предпочитала тщательно скрывать этот маленький нюанс собственной личности. Однако, со временем появилось то единственное, что она смогла научиться делать: Магс готовила кофе. Каждое утро. Как по расписанию, потому что зачастую вставала немного раньше своего партнера, а правило "нет кофе - нет сладостей" усвоила быстро.

Сейчас же явно было не утро, хотя серость за окном не особенно располагала к уточнению времени суток, однако, Магнус прекрасно помнила - они уснули утром, значит сейчас как минимум день и максимум вечер. Когда просыпается волк - в квартире уже пахнет кофе, пусть выбраться из чужих рук и не разбудить вышло только чудом.

Линдберг встречает его в дверном проеме спальни, держа в руках две кружки и рассматривая спокойно, с легким интересом. И молчит, позволяя сонной радуге разлепить глаза и учуять живительный напиток. И ее саму, собственно, тоже.

Отредактировано Magnus Lindberg (2020-10-01 00:56:15)

Каждый раз, когда Магнус спрашивает себя, почему она все еще рядом с оборотнем, ответ находится мгновение спустя - волк любым своим действием вызывает в ней четкое чувство полета, когда свобода ощущается в отсутствии ограничений, а ветер в лицо бьет с такой силой, что невозможно вдохнуть: сдавливает легкие. Она чувствует это каждый раз, когда Регулус улыбается, совершает глупости, пытается разлепить сонные глаза рано утром, готовит, блуждает по дому, носится вокруг во втором своем обличье, обращается к ней, прикасается к ней, увлеченно болтает или молча лежит на ее коленях. Самое дорогое в жизни нельзя купить за золото, не даст этого и чистая кровь, и слава твоего рода тоже. Самое важное в жизни можно только случайно найти, наткнуться, когда совершенно не ждешь, и главное после этого - по глупости не потерять: Линдберг готова была собрать всю себя в кулак, но возвести свое упрямство в уровень абсолюта, чтобы преодолеть любую преграду, которая встанет между женщиной и тем, кого она справедливо считает своей едва ли не единственной настоящей семьей.

Это немного странно: чувствовать под босыми ногами прохладу деревянного пола и стоять с двумя кружками кофе на пороге собственной спальни, каким-то десятым чувством прекрасно осознавая, что нужно было прийти именно в этот момент, потому что именно сейчас - не пять минут назад и не час спустя - ее волк наконец-то проснется. Это не выверенная годами совместного быта привычка, это действительно эфемерное, легкое, ненавязчивое, но серьезное, уверенное чувство, к которому Магнус привыкла прислушиваться. В первые разы это давалось ей сложно, потому что слишком привыкшая все раскладывать по полочкам волшебница просто пыталась втиснуть ощущения в рамки законов логики: сами рамки трещали и сопротивлялись, а по итогу исчезли вообще - рядом с Хольмквистом, в принципе, вообще невозможно выстроить что-то, основываясь лишь на холодном расчете. Рег был совершенно непредсказуемым живым ураганом, у которого в минуту находилась тысяча слов, а за мгновение целый шквал эмоций. Про себя драконолог окрестила оборотня щеночком и изредка улыбалась украдкой. Больно забавно звучит, когда медик начинает строить ей глазки и пытаться добиться чего-то.

Странно Линдберг было в самое первое время, стоило только сойтись ближе прикосновения кончиками пальцев и целомудренного поцелуя в скулу. Странно было чувствовать заботу, странно было просыпаться не одной, странно было видеть волка утром, готовящим завтрак на двоих, странно было ловить на себе внимательный хищный взгляд и чувствовать, как покрывается мурашками кожа от желания и воспоминаний минувшей ночи. Странно было чувствовать себя с е м ь е й и видеть, как собственный дом наполняется жизнью, стоило лишь там появиться Регулусу. В нем всегда было слишком много жизни и любви к ней: она выражалась буквально во всем, что он делал или говорил, даже во всем, что его окружало, в Магс в том числе. Это чувство наполняло ее, заставляло трепетать, дышать глубже и медленнее, полной грудью, вынуждало смотреть на мир иначе, под другим углом - не было в этом мире места для негативных эмоций. Тепло заполняло пространство пополам с нежностью, незнакомой ранее. Магнус нравилось видеть радужного дурня рядом, нравилось, когда удавалось поймать его, вставшего раньше, взлохмаченного и домашнего очаровательного щенка. Нравилось подходить тихо и касаться ладонью, нравилось оставлять невесомый поцелуй на лопатке и склонять голову на плечо. В ее наполненном людьми, но таком одиноком детстве, не было места ласке - теперь изголодавшийся организм восполнял дефицит с завидным рвением, жадно цепляясь за любую ниточку.

Ей странно было ощущать себя не одинокой и еще более странно - н е о б х о д и м о й.

— Добрый вечер, — здоровается женщина с проскользнувшим в спальню волчонком, а после снова поднимает глаза на оборотня. Совсем сонный, несмотря на несколько часов вполне здорового сна, если верить собственным ощущениям и воспоминаниям Линдберг. Рудольф будит волшебника с завидным упорством и отпечатком зубов на ноге, заставляя уголки губ Магс едва заметно дрогнуть и приподняться в спокойной улыбке. Она едва успевает отступить на шаг назад, освобождая место для звучного падения. Комментировать привычно не стала, только чуть выгнула бровь и склонила голову, меряя взглядом сверху вниз. Блондинка отмечает усталость, но ощутимую радость и тепло волка, немного расслабляется и терпеливо ждет: вот он ошарашивает глупостью, заваливает вопросами, наконец-то оказывается на ногах в ожидаемой близости и трет ушиб. Магнус вздыхает и передает кружку, инстинктивно приподнимая голову и подаваясь навстречу поцелую. Растягивает, смотрит из-под ресниц и, не будь ее рука занята кофе, это как минимум затянулось бы ленивой вечерней лаской, а как максимум - вернуло бы обоих волшебников обратно в постель, потому что драконолог соскучилась, потому что ей это необходимо. Но все же удается немного повременить: кружки с горячим напитком в руках не располагают к тому, чтобы оставить их остывать на прикроватной тумбочке или разбить об пол в страстном порыве желаемой близости. — Я бы предпочла, чтобы ты падал на колени по собственной воле, а не запутавшись ногой в одеяле.

Магнус относилась к числу людей совершенно категоричных, но весь ее характер с хрустом позвонков ломался о простоту и открытость Хольмквиста, оставляя ее в первые разы растерянной, больной и пустой, но с последующей нарастающей близостью и понимаем друг друга - просто безоружной перед ним. Она прекрасно понимает: его бесполезно отчитывать, бесполезно тратить время на лекции, бесполезно укорять в неуклюжести и простоте. Более того, именно за это его стоит особенно любить - в безумной мировой ситуации, находясь в постоянном напряжении, полезно иметь островок личного спокойствия. Регу хотелось зарыться лицом в плечо и молчать.

В заоконной серости, топящей комнату в полумраке, даже цветные пряди чужих волос кажутся приглушенными и потемневшими, неожиданно возвращая женщину в реальность и выдергивая из того тепла, в которое охотно кутал ее оборотень постоянно. Магс опускает взгляд, касается чужого плеча ладонью, гладит  медленно, соскальзывает до локтя и замирает так, придерживаясь за своего партнера. Пару.

— Прошла почти неделя, Регулус, — начинает она тихо, ровно, отнимая наконец-то руку и устремляя взгляд глаза в глаза. Они - зеркало души, но будут ли там ответы на то заглохшее ранее беспокойство, но вспыхнувшее вдруг в груди неприятным холодом, пробирающееся постепенно глубже в самое нутро существа? Волшебница вдруг вспоминает: она оставила его одного в ч у ж о й стране. Она оставила его, хотя давала себе самой обещание не делать этого. Пальцы впиваются в ручку кружки до побеления костяшек. Магнус застывает напряженной и чуткой, жадно ища в выражении лица любимого волка любые изменения от дрогнувших уголков губ до тонкой морщинки на лбу во время задумчивости или недовольства. — Я тоже скучала, но не было времени с тобой связаться. Я цела, если ты об этом, однако в остальном все уже не так радужно, как хотелось бы, потому что я пока не могу рассказать тебе все. Но обязательно расскажу позднее.

Вдох.

Линдберг заставляет себя отойти от оборотня, обогнуть его и опуститься на край кровати, обнимая ладонями пузатую белую кружку. Ответные вопросы роятся в голове шумным пчелиным ульем, лишившимся матки: она честно пытается привести их в порядок, но беспокойство разрастается белым шумом и ядовитым плющом, оглушает ее, дергает, раздражает навязчивостью, заставляет нервничать. Как сказать, что скоро тебя снова могут отнять у него на неизвестный промежуток времени? Как извиниться за то, что оставила одного? Как рассказать, что проклятые ящеры не хотят возвращаться домой и на уши подняты несколько групп драконологов, работающих пока вхолостую? Как объяснить, что приезд сюда теперь кажется самой большой ошибкой в жизни? Магс кажется, что и без того серая обстановка становится совершенно бесцветной и единственное яркое пятно среди сумбура мыслей - Регулус напротив, как стабильный маячок и ориентир адекватного мышления. Старт логической цепочки в голове. Точка отсчета.

— Ты был очень сонный и очень недовольный, если тебя тревожить во время сна. Ничего необычного, — кончики тонких пальцев обводят керамические края кружки. Магнус улыбается на долю мгновения, но эта улыбка стремительно тает. Всего секунды и волшебница снова серьезна. Серьезна и мрачна. — Я пропустила полнолуние.