Как ни странно, в искусстве (по крайней мере, искусстве изображения людей) мало что поменялось с эпохи Возрождения. Художники и скульпторы по-прежнему любили, чтобы было что нарисовать и вылепить – фигуристые натурщики и натурщицы едва ли оставались без работы. Хотя заработать таким образом было довольно сложно, начинающие артисты часто соглашались помочь коллегам-студентам – ради того, чтобы избавиться от стеснения, так мешающего на сцене.
Дориана Рафаэлю порекомендовал кто-то из преподавателей. Делакура быстро заметили, как кандидата на исполнение ролей всяких древних греков, а те не носили штанов вообще. Ну, и не было ничего удивительного в том, что преподаватели МАЖАС и ВАДИ были знакомы друг с другом до степени обмена студентами между собой.
В теплую субботу, когда солнце светило совершенно не по-лондонски, Дориан вошел в мастерскую и сделал глубокий успокоительный вдох – пахло густо, будто бы пылью. Он, конечно, не особо стеснялся наготы, но в таких случаях, как правило, второй участник происходящего тоже был не слишком одет. Рафаэль же раздеваться явно не собирался.
- Salut, - Дориан улыбнулся и расстегнул легкую мантию, которой укрывался от ветра. – Меня зовут Дориан. Не знал, что мы будем одни... Что мне делать? - сразу перешел к делу, чтобы избежать лишнего смущения.

- О, - соответствующе своему образу Дориан глупо похлопал глазами. – Да. Хорошо. Тогда я останусь стоять.
Он медленно, нерешительно начал раздеваться: хотя со стеснением хотелось покончить поскорее, оно задерживало процесс расстегивания штанов. Спинка ближайшего стула на время сегодняшних художеств превратилась в хаотичную вешалку. Абсолютно обнаженным Дориан встал перед Рафаэлем и невольно вплел пальцы в волосы, задержал ненадолго, будто о чем-то раздумывал, хотя на самом деле пытался успокоить сердцебиение, едва ли не впервые столкнувшись с таким сильным смущением. Избежать не удалось.
- Извини, это для меня в первый раз, и мне неловко, - признался он, хотя, наверное, и так было ясно. – Я имею в виду, такая работа. – О да, раздеваться перед мужчинами он как раз умел и любил. Особенно перед такими очаровательными, как Рафаэль.
Дориан сощурился и, не зная, куда девать руки, подбоченился, выставив колено чуть в сторону.
- Ты говоришь по-французски? Я слышу, – без прелюдии перешел на него: - Я из городка под Марселем. Учился в Шармбатоне, английский пока для меня немного сложен. Хотя много говорил на нем с кучей кузенов-англичан, но все равно чувствую себя здесь чужим.
Широкий солнечный луч, в котором виднелась куча пыли, накрыл самый кончик носа Дориана, заставив его звучно чихнуть.
- Прости, - он очаровательно заулыбался, немного растеряв первоначальную неловкость, и снова загреб волосы назад. – Ты давно учишь скульптуру? Всю жизнь мечтал этим заниматься, или?..