Собрание заканчивается, и существа медленно расходятся, кто куда. В помещении стоит недовольный гул.
В дверях снова завязывается потасовка, но на этот раз буйных просто сразу выпихивают за пределы зала, и их ругань и рычание эхом отдается от покрытых плиткой стен – штаб БАМС находится на заброшенной станции метро, и дорога в эту самую комнату тоже то ещё приключение, особенно если ты заблудился.
Однажды кто-то сказал Виланду: то, что ни одна сторона не осталась довольной в результате переговоров – верный знак того, что они прошли справедливо.
Это был не тот случай.
Пока он перекидывался парой слов с Дурслем, Сашей и остальными, Оддвин куда-то делся, и после непродолжительных раздумий Элиас пошел его искать – при габаритах Вилкокса сложно было бы раствориться в толпе бесследно.
Впрочем, отличие от остальных, Оддвин и уходить-то никуда не спешил. Элиас нашел его в кабинете Герберта, с неприятным удивлением заметив, что внутри все несколько изменилось с его последнего визита. Прежде аккуратно сложенные бумаги были рассыпаны, на столе темнели липкие отпечатки от чашек с кофе – от педанта Холдена странно было бы такого ожидать. У него даже мелькнула ироничная мысль о собственном портрете на доске для дартса, утыканном дротиками. Виланд с интересом осмотрелся, одновременно закрывая дверь с чуть более громким щелчком, чем нужно бы, чтобы привлечь чужое внимание. На собрании ему это не удалось. Быть может, выйдет сейчас, когда они оба отрезаны от всеобщей суматохи.

– Ну, с памятью у тебя и правда что-то не то, потому что я как-то не припомню, в какой момент перестал возглавлять собственную организацию. Сходи в Мунго, проверься, что ли, – Элиас улыбнулся, брезгливо отпихнул ногой какую-то дрянь, валяющуюся на полу, и медленно подошёл к Оддвину. – Что ты тут устроил? Кружок юных революционеров? Как мы меняли повестку, я что-то тоже не могу припомнить. Может, расскажешь мне? Заодно можешь рассказать, где носит Герберта Холдена. Я заметил, что вы с ним как будто лучшие друзья стали, раз он считает нормальным исчезать и оставлять тебя, Вилкокс, за старшего. А ещё можешь поведать, почему Дурсль выглядит так, как будто его пропустили через мясорубку. Не смотри на меня с таким лицом, я просто предположил, что ты знаешь. Так ты знаешь?

Виланд понятия не имел, почему все и каждый в этом городе были уверены, что, если послать его нахуй, то он обязательно туда пойдет. Если бы так и было, он бы не балансировал сейчас на обломках всего, что пытался построить уже много лет, пытаясь уследить сразу за всем происходящим. Получалось вообще-то херово, но он намерен был исправиться. Так что отсюда он не уйдет, пока Вилкокс не заговорит, даже если для этого придется выслушать все матерные изыски, на которые тот был способен.

- Мать твою, Вилкокс, ты ещё на корточки сядь, – Виланд уставился на эту картину со смесью презрения и какого-то недоброго веселья, оттолкнулся от земли ногами и бесцеремонно упал задом на чужой стол.

– Ты же ведь так привык общаться с тупыми мелкими пиздюками, которые слишком дохуя о себе возомнили? Так ты про меня думаешь? Убавь, блядь, гонор. Когда я был здесь последний раз, мы все делали общее дело, а теперь вы вдруг решили удариться в насилие. Ты, может, и эстражистов поддерживаешь? Тогда скажи уж сразу, не тяни интригу, я же и так нихуя ни в чем не разбираюсь, а так мне хоть за сердце хвататься не придется от всех ваших выкрутасов. Кстати если ждёшь, что я заплачу и убегу, так иди нахуй, такого не будет. Парламент меня закалил. Если ты думаешь, что я сижу там за красивым столом и хуи пинаю, пока вы, несчастные брошенки, кидаетесь на баррикады, то это далеко не так. Но не хотелось бы разгребать дерьмо ещё и за подконтрольной мне организацией. А раз ты такой самостоятельный, то подумай вот о чем – как только вы выебнетесь как-нибудь из ряда вон, я тут же об этом узнаю. И парламент узнает, и Визенгамот, и все остальные. К кому они пойдут? Ко мне, а не к тебе с твоими диванными войсками. Хочу ли я разбираться с тем, что идёт против моих взглядов? Нихуя. Придется ли мне, пока вы, мамкины революционеры, собираетесь под моей крышей на мои средства? Определенно. Догоняешь, к чему я клоню?