- Я принес контрабанду.
Джеймс несколько секунд роется в кармане и показывает Норману пачку сигарет. Наверное, не очень дальновидно трясти ей напоказ, стоя в проеме открытой двери и подпирая косяк (дверной). Поэтому Поттер кренится вперед, чтоб дверь за ним захлопнулась. Ламбрехт выглядит болезненно. На самом деле, приблизительно таким же, каким они с Никой оставили его у себя на диване. Честно говоря, его несколько раз посещала мысль, что однажды они встретятся в Мунго, но Джеймс отбрасывал ее как неугодную. Даже не так, как ту, которая звучит смешно, и которая на самом деле никогда не претворится в жизнь.

И вот мы здесь. Поттер мог бы чувствовать себя хоть немного виноватым. Не доглядел за другом, свалил из страны на несколько месяцев, утащил за собой Нику, которая носилась с Ламбрехтом как с писаной торбой. Джеймс не чувствовал, потому что с определенного возраста считал, что окружающие его взрослые люди сами за себя в ответе. Он слишком заебался нести ответственность не только за себя. Плюс, если бы к букету угнетающего его дерьма сейчас бы плюсанулось чувство вины, он бы переехал в палату по-соседству с Норманом.

Поттер подтаскивает к койке Ламбрехта стул, выглядящий пиздец каким неудобным. Еще хуже, чем в каморке у Фонтейна, честно слово. Разваливается на нем лицом к Норману и закидывает скрещенные ноги на прикроватную тумбочку. Закуривает и кидает открытую пачку на кровать.
- Я теперь подневольный хит-визард, знаешь. Так что пользуюсь служебным положением. Хорошо хоть в колдомедики меня не взяли, я б тебя убил. Случайно, конечно.

Он не смотрел на него укоризненно, не собирался читать нотаций или называть дебилом. Вдруг Ника захочет, зачем ему отбирать ее хлеб. Джеймс вообще не особо то знал, почему сейчас приперся именно к Норману. Ему просто было настолько хуево, что словно понять его мог бы один Норман. Или сидел тут и своим видом бледной поганки иллюстрировал, что будет с Поттером, если он сам сорвется в какой-нибудь запой или пойдет по чему-то кроме бонгов, чтоб на десять минут забыть всю ту херню, которая происходит.
А еще Норман всегда знал, каково это - злиться. Настолько, что крышу срывает напрочь, и вообще не понятно как остановиться. По крайней мере, Джеймсу казалось, что он знал. Подсознательная галочка была поставлена еще на девичемальчишнике осенью с тем полудохлым мужиком, которого приволок Ламбрехт. Так со стороны посмотреть, так пиздец у них, конечно, компания вырисовалась.
Поттеру надо было поговорить об этом с кем-нибудь, но он все не мог понять, на каком хромом гиппогрифе ему подъехать с этой теме. Не начать же с "я тут случайно избил в подворотне чувака и, если б нас не разняли, возможно, не остановился бы на начатом, упс".