Хорошо, что в штабе не было дураков, которые у Аллегры спрашивали "как ты?”, — Райдер знал, что это преступный вопрос, и обменяться они могли разве что сочувственными взглядами, с Артемисом они вообще таких глупых вопросов друг другу не задавали, а Робби… Ну не то что бы от него можно было ожидать чего-то подобного. 

Потому что Аллегра и не смогла бы ответить. Можно было сколько угодно смотреть в окно и вспоминать вид из своей квартиры в Шортдитче или как скрипели полы на втором этаже над “Кукушкой”, но жестокая правда, что ее жизнь изменилась навсегда, так и не укладывалась в голове. Единственным вариантом было оставить это все позади и смело смотреть в будущее (ха-ха, какая ирония, прямо напротив окна их с Райдером комнаты висел ярко-розовый билборд с рекламой страховой, призывающей позаботиться о будущем и застраховать имущество и жизнь). Аллегре этот постер настолько осточертел, что она уже начинала думать о том, как бы его так незаметно заколдовать (или просто выйти ночью баллончиком и закрасить; но баллончика пока она не нашла).

Поэтому чтобы смело смотреть в будущее, нужно было начать что-то делать: наконец, начать быть полезной. Это было отдельной строчкой в списке того, что вызывало смущение и было страшно делать. Потому что, для начала, буквально на следующий день после вступления в организацию,  Сонг (им - спасибо Райдеру, что не оставил ее один на один с Робби в этом разговоре) пришлось объяснять, что такое столкнуться в террористической группировке со своими (уже не) бывшим и почему она теперь такая же невыездная, как и Нотт. Но одним разговором все не ограничивалось, и теперь каждый следующий шаг все так же отдавал этим ватным послевкусием смущения от того, что кому-то приходилось подстраивать свои планы под ее ограничения.

— Спасибо, что пришла! — Аллегра подскакивает с дивана, как только видит профиль Дореи в дверном проеме гостиной штаба, — Извини, я знаю, что мы договаривались встретиться у Джина, — неизвестно, что сильнее выдает то, что она все еще юная девчонка, и даже не начинающая террористка, — то, насколько сильно она теребит слишком длинные для манжеты толстовки с чужого плеча или то, как она продолжает тараторить извиняющимся тоном, — и, наверно, конечно, - да, конечно, - там было бы гораздо удобнее, но мне еще пока не разрешают выходить, наверно тебе Робби тебе рассказал почему, ну если вкратце, — тут она уже начинает ходить взад-вперед дивана, и у него ужасно неудобная длина: всего два с половиной шага в одну сторону вместо трех, поэтому ей самой начинает казаться, что она буквально подскакивает на поворотах, старательно считая взглядом скрипучие половицы, — да, так вот, но если вкратце, так получилось, что…. — “что ты встречалась с Райдером… — тридцать один — просто скажи это, это блять — тридцать шесть — нормально, люди встречаются — сорок два”, — что…

На третьем “что” стеклянная паника разбивается наконец и Аллегра замирает на месте, понимая, что Дорея все это время просто спокойно сидит в кресле напротив нее и заинтересована в этой истории ровно столько же, сколько был Робби вчера (почти что нисколько).

— Да. Так вот, — Аллегра приземляется обратно на диван,  — Чем я могу быть полезна сейчас? — она торопливо убирает пушистую прядь за ухо, притягивает к себе колени и кладет на них подбородок, превращаясь в маленького глазастого и лохматого птенца, — иначе, честно говоря, я просто сдохну сидеть здесь без дела.