В такую погоду хозяин шишугу из дома не выгонит и наоборот, пожалуй, тоже, несмотря на все естественные нужды, - вот и в библиотеке Borough Books нынче было даже тише, чем обычно: никто, кроме Мэйси, не шелестел страницами книги; никто, кроме Мэйси, не бормотал изредка себе под нос, перечитывая сложный параграф, и не зевал протяжно, раскинув руки в разные стороны. Сегодня, в особенно непогожий и промозглый февральский день, Мэйси была единственной, кто остался источником шума в библиотеке  - точнее, она и проливной дождь за окном.
Мэйси не возражала против такой компании.
Переделав дела ежедневные и отложив дела менее рутинные, но способные подождать дня, когда найдётся, в чьей компании за них взяться - или чьей компании с их помощью избежать, Мэйси решила провести одиночество с пользой иной - для душевного, то есть, благосостояния.
Сейчас, она сидела за столом выдачи книг, закинув на него длинные ноги, и, откинувшись на спинку кресла, читала сборник рассказов XVII века. Непозволительной обычно дерзостью (уж точно не в присутствии хозяина библиотеки или читателей) была чашка чая в её руке, которую она, конечно же, держала на почтительном расстоянии от книги и из которой отпивала с крайней степенью осознанности.
Звук резко распахнувшейся входной двери, впрочем, едва не заставляет её расплескать чай если не на ветхие страницы, то точно на почтенный дорогой паркет. Проклятье!
Беззвучно чертыхнувшись, Мэйси молниеносно убирает ноги со стола, чай из чашки - одним большим глотком в себя, а чашку - в сторону, и, с усилием направив чай в нужное горло, поднимается со своего места и спешит на встречу посетителю.
Посетительнице.
Крайне... хм. Нет, не крайне - случались не так давно в жизни Мэйси и более... крайние крайности, - а всё же необычной. Про таких обычно говорят - статная. Про них же - элегантная. И вот ещё - не beautiful, но handsome, определённо. Мэйси невольно засматривается на необычные черты лица и оттого замечает второго гостя, только когда он с шорохом стряхивает воду с крыльев на вековой ковёр. Хм.
- Добрый день, - Мэйси ловит внимание гостьи на себя и улыбается ей, дежурной, но тёплой улыбкой. Которая, правда, тут же принимает оттенок извинения. - Прошу прощения, но к нам с животными нельзя: книги... - Она проводит рукой в сторону полок - мол, сами же понимаете.
Однако ещё прежде, чем посетительница может ответить что-либо, Мэйси вдруг читает в её лице что-то... усталость или расстройство, быть может? Или просто раздражение от ненастья, что никак не закончится? Словно услышав её мысли, дождь заряжает с удвоенной силой в стеклянные витрины, дробью отбивая нетерпеливый ритм, будто надеясь достучаться. Выгонять её туда, вместе с несчастной вымокшей птицей (сибирским беркутом, если Мэйси не изменяла память) - нет, об этом не могло быть и речи.
- Впрочем, если ваш беркут умеет себя вести... - протягивает она, надеясь, что будет правильно понята - и, правда, искренне надеясь, что он действительно умеет: растерзанных когтями томов её сердце, пожалуй что, не переживёт. - Вы можете повесить плащ вот сюда.
На вешалке, к которой она направляет гостью, - лишь её собственное пальто да полосато-клетчатый, тёплый по погоде шарф.