– А у нее в черепе, вот ровнехонько посередине, торчал топорик для разделки мяса, маленький такой, – Сэм понизил голос до шёпота, хмыкнул и проникновенно посмотрел на Джерома. – Не знаю, как это ее никто не обнаружил раньше. Но кошмары мне потом ещё полгода снились.

История с найденным в детстве трупом бабки в дупле была не то чтобы частым пунктом в его рассказах о себе посторонним людям, но, раз уж Шторм оставался у него дома чаще, чем у себя, Сэм решил, что настал тот момент, когда уже можно веселья ради рассказать ему и не опасаться, что тот поднимет на уши половину отдела магического правопорядка ради этой старой истории. То происшествие и так попортило его родителям изрядное количество крови. Сэм и сам не понимал, как у них тогда вышло замять всю эту неприглядную ситуацию, но ощущал определенный генетически передавшийся ему талант в этой области.

Он точно не ожидал от Шторма сочувствия своему травматичному детскому опыту, но рассчитывал как минимум на нервный смешок или распросы. Шторм продолжал смотреть на него с безмятежным выражением лица.

– А потом, став повзрослее, мы периодически на спор лезли в то дупло, кто дольше просидит, – медленно продолжил он, внимательно следя, не последует ли неприятненного передергивания плеч или чего-то подобного. Судя по чужому лицу, если Джером и думал про то, как бы влезть в чье-то дупло, пугало его это не сильно.

– Эй. Алло! – Робинс резко вскинул руку и пощелкал пальцами перед чужим носом. – Тебя вообще никак не пронять, что ли?

– Как-как он их свернул? – живое лицо Сэма выразило страдание от развернувшегося в голове образа – воображение у него тоже было отличное. В отличие от Шторма, его дефолтным выражением лица был не равнодушный покер-фэйс, а мрачная гримаса лёгкой брезгливости, которая отлично выручала в работе: сотрудники начинали шевелиться гораздо быстрее, когда начальство наблюдало за их работой с такой зверской физиономией. В личной жизни, к сожалению, ему это на руку не играло – у него на лице всегда было написано все, что он думает, и для того, чтобы скрывать свои эмоции, нервному Робинсу приходилось прикладывать невероятные усилия. Близость Джерома, тем не менее, удивительным образом его расслабляла, и постепенно, шаг за шагом, Сэм оживал, позволяя себе простые человеческие реакции, которые до сих пор казались ему чем-то ненужным и даже опасным.

Тем не менее, ближе к Джерри он подсел с самым равнодушным лицом на свете, уперевшись спиной в его грудь – разумеется вовсе не потому, что от чужих инсайдов его против воли пробрала нервная дрожь. Шторм весь был жёстким и твердым, при этом удивительно теплым, почти горячим, и этот жар мгновенно развеивал все иррациональные страхи. Это было странно, и ничего подобного Робинс не чувствовал уже очень давно, но он предпочитал не вдумываться.

– А ты у нас, значит, вообще ничего не боишься? Ни мертвецов? Ни злобных духов? Тебе в детстве хоть страшилки рассказывали? Или может ты боялся монстра под кроватью?

Он заинтересованно оглянулся на Джерри и тут же отвёл глаза в сторону. С такого расстояния прямой взгляд выдержать никак не получалось.

– А маггловские фильмы ужасов когда-нибудь видел? Родители много изучали их культуру, поэтому мы с братом все детство шарились по кинотеатрам. Было весело.

Сэм рассеянно шмыгнул носом и уставился в потолок, чуть сползая.

– Пока кто-нибудь из нас не начинал заикаться от страха.

Сэм вдруг понял природу чужого отстраненного, плавающего взгляда – как только поймал себя на том, что точно так же бесцельно водит глазами по скрытым в полумраке углам комнаты, пока чужая ладонь медленно скользит у него под футболкой. Джером продолжал размеренно рассказывать, теплыми вздохами касаясь его затылка, и только природное упрямство и исследовательский интерес не позволяли Робинсу плюнуть на все, закрыть глаза и податливо разползлись в руках Шторма. В конце концов, он сам начал этот разговор.

– А почему бы и нет? Кажется, это называется узнавать друг друга получше.

Он заерзал и, в попытке развеять томную атмосферу, перевернулся к Джерри, внезапно столкнувшись с ним нос к носу и на несколько глупых секунд выглядя почти беззащитно, метаясь темными глазами по чужому вечно чуть хмурому лицу.

То, какой ты красивый – вот, что реально страшно, – подумалось ему, и Сэм на секунду прикрыл глаза, стараясь держать себя в руках. Тем более, что...

– Естественно, я уверен, что ничего не перепутал, я знаю, о чем говорю. Тебе нужно их увидеть, прежде чем рассуждать, что тут бред, а что не бред. Магглы весьма преуспели в том, чтобы доводить друг друга до истерики просто страшным набором кадров. Это забавно, если знать, что огромная часть их вдохновения основана просто на том, что однажды они столкнулись с чем-то магическим и не смогли это объяснить. Например, вампиров. Или оборотней.

Он насмешливо дёрнул уголком губ и вдруг зловеще оскалил зубы – чуть острее нормального.

– Нас ты тоже не боишься?

– Считается. Ещё каким, – тихо бормочет Сэм, облизнув пересохшие от поцелуя губы и замечая вдруг, что незаметно для самого себя оказался сидящим у Шторма на бедрах и осторожно обнимающим его за шею. Подпускать к себе кого-то настолько близко всё ещё было для него чем-то странным – ещё более странным было то, что это вдруг оказалось таким естественным. И ужасно лёгким. С Джеромом было легко, и сейчас Сэму казалось, что несмотря на все его сопротивление и старательно выпестованный характер полнейшего гандона, Шторм проник в его жизнь с лёгкостью профессионального шпиона. И дело было даже не в резком сокращении дистанции с самой первой секунды их знакомства. В этом плане никакой повышенной осторожностью и не пахло, и Джером пер в его сторону, как взрывопотам. Сэму просто казалось, что этот с виду простой, как кнатт, человек сумел хитрожопо наебать систему, заставив Робинса прочно увязнуть в ответ.

Сглотнув слюну, Сэм ёрзает на месте и наклоняется ближе.

– Давай сходим и посмотрим. Завтра. Я знаю одно место... Заодно и проверим, такой ли ты смелый на самом деле, или всё-таки магглы смогут научить тебя бояться.

Он с очень серьезным видом дышит Шторму в губы и медленно ёрзает ещё раз, проводя прохладной ладонью ему по животу вниз.

– Пресс качаешь? Очень твердый.

– Это мы ещё посмотрим, умник.

Сэм бы искренне хотел спать со всеми подряд. Ему, в самом деле, очень бы это пошло – пресса отчего-то сходила с ума, даже если он просто попадал в один кадр рядом с женщинами. Что случилось бы, если бы он действительно дал им почву для слухов, Робинс не решался даже предположить, но смутно догадывался, что некоторый блядский вайб у него есть. Так почему бы его не подтвердить?

Ни почему.

В этой сфере его загоны превалировали над силой воли: большинство людей обычно раздражали его достаточно, чтобы не спать с ними ни при каких обстоятельствах. От тех же, кто ему действительно нравился, Сэмюэль сам старался держаться как можно дальше, опасаясь, очередной чрезмерной близости, которая заведет его куда-то не туда.

Джером со своей ниебаться уникальной личностью точно был не туда. И не сюда. У Сэма не выходило ни отпугнуть его, ни держать дистанцию самому, и даже нервничать по этому поводу у него времени не было – все силы уходили на то, чтобы беситься от вида настолько святой незамутненности.

При этом он уверен был, что у Джерри как раз нет совершенно никаких проблем с тем, чтобы достать секс, где угодно – после информации о спонтанном тройничке с его друзьями Сэм не удивился бы, если бы узнал, что Джером ебал заодно и кого-то со своей работы, включая задержанных (все сугубо добровольно) или каждый выходной подцеплял людей в баре, или что у них есть общие знакомые, с которыми Шторм тоже успел когда-то трахнуться.

«От меня-то тебе что нужно», – думает он, не замечая, как брови сами собой выстраиваются в чуть тоскливый домик, пока он плавно проводит рукой по крепкому боку. С многозначительным хмыканьем сдавливает чужое бедро, не менее жесткое, с прощупывающимися литыми мышцами. Нечто совершенно непривычное для него. Сэм склоняет голову и расстёгивает пуговицу на чужих штанах.

– Да, ты прав. А это, наверное, бег?

Ответа он не дожидается – тесно скользит ладонью под резинку трусов и жмется Шторму к губам прежде, чем тот говорит хоть слово. Затыкать его приятно – сразу появляется иллюзия какого-никакого контроля. Сэм наваливается на него сильнее, поглаживает насухую. И мерзко, коротко и больно кусает в податливый рот. За отсутствием чрезмерной практики вести себя с кем-то нормально, а не как тварь, он так и не научился.