Маггловская половина Лондона пребывает в неведении о войне, идущей за невидимой границей. Отголоски доносятся и до не-волшебников, но жизнь их продолжается по обыкновению. Близится Рождество с сопутствующей ему предпраздничной суматохой. Землю и ветви деревьев укрывает снежное покрывало. Ожидание чудес витает в воздухе.
В доме Хитченсов из коробок, пылящихся на чердаке, извлекаются украшения и мишура. Эдмунд подстерегает сестру у крыльца и метко швыряет в неё снежок, напоминая о школьных временах. Как-то вечером он натягивает пальто и за руку поднимает Имоджин с дивана, где она читает книгу, точнее, с переменным успехом пытается читать, не думая о Пожирателях Смерти и о том, сколько всё это продлится. Мигают гирлянды, мороз щиплет кожу, улыбка на лице Эдмунда почти такая, как раньше. Они спускаются в подвал, где музыканты играют Have yourself a merry little Christmas.

В тёмной гостиной стрелки часов тикают набатом. Без двадцати четыре утра. Имоджин кутается в плед. Озноб не имеет ничего общего с зимней погодой. У неё дурное предчувствие. Брат должен был давно вернуться. Она не находит себе места от волнения. Оба знали, что шли на риск, но от этого ничуть не легче. Убедить себя, что он просто задерживается, никак не получается. Когда в комнате появляется патронус с сообщением, она нервно кусает губы.
- Эдмунд не вернётся. Подробности при встрече, - ровный голос ударяет её громом.

Похороны смазываются в чёрное пятно, заслонившее свет. Имоджин не помнит, плачет она или притворяется спокойной, и едва её оставляют одну она напивается бутылкой испанского вина. Воспоминания о поездке горчат тоской. Ей всё кажется, брат похлопает её по плечу и скажет, что пошутил. "Самый глупый розыгрыш!" - хочется крикнуть ей, или она кричит, в никуда, в пустоту, потому что брата рядом нет. И никогда не будет.

Дома невыносимо. Имоджин сидит на ступеньках в слишком длинном для неё пальто брата. Курит, не обращая внимания на оледеневшие пальцы. Нащупывает в кармане ёлочную игрушку и слёзы льются по щекам. Они сделали её вместе в её первое Рождество в этом доме. Оставаться здесь без Эдмунда неправильно. Хитченсы - его семья. Она - Гамп. Сирота.

Съёмная квартира, куда она перетаскивает самое основное из своих вещей и несколько музыкальных пластинок брата с проигрывателем, пустая и безличная. Никаких украшений. От Рождества Имоджин больше не ждёт чудес. Неизвестно, сколько всё это продлится и сколько смертей принесёт этот затянувшийся страшный сон наяву. Одиночество сдавливает в тиски. Делать хоть что-то - единственный выход. Отправиться в штаб и быть полезной, вместо того, чтобы скорбеть. И неважно, если и её в результате настигнет тот же конец, что и Эдмунда.

Отредактировано Imogen Fawley (2022-05-19 02:14:18)

Ожиданиям Имоджин не суждено оправдаться, занятость не приносит ей облегчения. Мысли путаются, невнимательность выливается в недочёты и погрешности, которых раньше она ни за что не допустила бы. Печатный текст плывёт перед глазами и ей постоянно мерещится фраза "Эдмунд не вернётся". Или "Эдмунд мёртв". Или "Пожиратели Смерти убили Эдмунда Хитченса".

Когда она вызывается отнести готовые материалы в штаб сопротивления, в голосах отчётливо слышится сомнение. С глухим остервенением она доказывает, что так будет правильно. Смерть брата ударила по ней, но посреди войны нельзя давать себе слабину. Нет времени, чтобы горевать, нужно бороться до последнего вздоха. Эдмунд знал это — и она знает.

Несмотря на то, что её концентрация далека от совершенства, Гамп опрометчиво решается трансгрессировать. Удовлетворившись целостью рук, ног и прочих важных частей своего тела, она не замечает, что попала не туда, куда намеревалась. Осознание запаздывает минут на пятнадцать, и к тому моменту дома вокруг не дают ни малейшей подсказки, где она и в каком направлении следует двигаться. Она пробует трансгрессировать ещё несколько раз, всё время с тем же плачевным результатом. Под конец Имоджин начинает по-настоящему терять самообладание и извлекает из кармана сигареты, чтобы перевести дух.

Ничем непримечательный переулок, по первому впечатлению неотличимый от множества других. Эдмунд держит её под руку с гордым видом. Он сдал испытание с четвёртой попытки и, получив право трансгрессировать, принялся увлечённо изображать из себя магический транспорт. От неизлечимой любви к сюрпризам он не объясняет, куда собирается отвести сестру этим вечером. Зная каждый оттенок его горящих предвкушением глаз, Имоджин доверяет ему без вопросов. Что бы он ни затеял, если он обещает, что ей понравится, так и будет.

По-зимнему рано темнеет и идти пешком очевидно не самый разумный выбор, но Имоджин ничего лучшего придумать не в состоянии. Пальто не защищает полностью от промозглого ветра и девушка все сильнее мёрзнет. Чем сильнее пробирает холод, тем меньше она помнит об осторожности, без которой рискует нарваться на неприятности.

Окликнувший её мужской голос нарушает оцепенение. Имоджин оборачивается и встречается взглядом с незнакомцем. Вроде бы, она его раньше не видела, хотя с полной уверенностью утверждать не взялась бы. Он может быть кем угодно, но тревоги Гамп не чувствует. У него добрые глаза. Она ловит себя на том, что ей совсем не хочется разрывать зрительный контакт с ним.

— Спасибо за беспокойство, — она улыбается с неизвестно откуда возникшей симпатией. — Я немного заблудилась. Не переживайте, я буду в порядке.

Отредактировано Imogen Fawley (2022-05-27 16:39:00)

Strangers in the night
Exchanging glances
Wandering in the night
What were the chances
We'd be sharing love
Before the night was through?
Три буквы придают имени мужчины разное звучание. "Грег" - мягче. "Грегори" лучше передаёт разделяющую их дистанцию. Незнакомцы, повстречавшиеся поздним вечером на улице, чьи пути пересеклись лишь для того, чтобы разойтись через несколько мгновений. Или немного позже. Слова о министерском пропуске служат вступлением к предложению проводить её, на несколько долгих секунд вызывающему у Имоджин смятение. Она знает: подвоха следует ждать откуда угодно. Добрые глаза вполне могут оказаться лишь выразительной актёрской игрой. Неравнодушие может оказаться ловушкой. Горе ослабило её бдительность, но она ведь не утратила разум? Или желание жить? Война не окончена, и спешить на тот свет рано, пока она способна принести пользу тем немногим, кто продолжает бороться, рискуя всем. Или, если он честен, Грегори может быть просто участливым человеком, не принадлежащим к сопротивлению, и тогда ей придётся притвориться, что у неё нет никаких тайных целей, она просто возвращается домой откуда-нибудь, с работы или от друзей. Придётся отказаться от его предложения под каким-нибудь благовидным предлогом. Оба варианта нравятся Имоджин меньше, чем тот, который оказывается правдой.
- Разве? - отвечает Гамп, чувствуя облегчение. - Я была там всего неделю назад.
Улыбка Имоджин немного смущённая. Должно быть, она произвела не лучшее впечатление. А ещё, доходит до неё, забыла представиться в ответ.
- Имоджин. Я буду вам благодарна.
Ей хочется добавить что-нибудь в своё оправдание, чтобы он не счёл её круглой дурой, но ничего толкового в голову не приходит, поэтому она только заправляет за ухо прядь волос и смотрит на Грегори чуть внимательнее. В нём есть что-то располагающее. Несмотря на обстоятельства, встреча с ним ощущается чем-то хорошим, чего в последнее время и ей, и всем волшебникам так не достаёт.
- Приятно познакомиться, - добавляет Имоджин искренне.