Скорпиус Малфой прекрасно знал все свои недостатки. Ему не раз говорили, что он страшно упрям. Что для него есть только два мнения – его и неправильное. Что он контролфрик, что если он что-то себе решил, его невозможно переубедить. В ответ он обычно отшучивался, что должны же быть у такого идеального парня хоть какие-то минусы.

На самом деле он не считал себя ни идеальным, ни даже хоть сколько-нибудь дотягивающим до невидимого, им же самим установленного стандарта, и если в детстве его это серьезно беспокоило, то с возрастом он притерпелся, научился помалкивать и, сцепив зубы, упрямо идти вперёд. Его непрекращающиеся попытки все делать правильно, никого не слушая, были броней, об которую разбивалось негативное мнение общества: Скорпиусу было все равно, что у него «неправильная» семья, все равно, что его вечно подозревают в вероломстве и предательстве, все равно на извечные попытки задеть его и неприязнь, которую он ничем не заслужил. В конце концов, его «неправильные» родители искренне любили его и всю жизнь давали ему все, что было нужно. У него были друзья, которые, если следовать логике злых языков, вообще не должны были с ним общаться, но тем не менее они дружили уже десять лет, и Скорпиус любил каждого из них, а они любили его. Он отлично учился, он был на хорошем счету у профессоров, он работал, как проклятый, чтобы поступить на обучение одной из самых престижных и опасных профессий.

И тем не менее, в точке, в которой он находился прямо сейчас, его не покидало стойкое ощущение, что несмотря на все старания, что-то пошло не так. А может быть люди правы, и ничего не было «так» с самого начала. Просто он по глупости своей ничего не замечал.

 
– Со мной все в порядке.

– Они отправили Гранта и Питерса в Мунго, ты точно уверен, что...

– Я же сказал, все в порядке! – вырывается у Малфоя прежде, чем он понимает, что звучит куда более нестабильно, чем хотелось бы.

Замечательно, теперь он подумает, что ты в истерике.

– Слушай, тебе не нужно беспокоиться обо мне, – продолжает он, сделав над собой усилие и постаравшись звучать мягче. – Если бы мне нужно было в больницу, я уже был бы там. Кто-то же должен продолжать работать над делом, верно? Мы и так потеряли двоих, и Мерлин знает, когда теперь они снова встанут в строй.

А теперь будет казаться, что тебе плевать на то, что двое твоих друзей пострадали. Из-за тебя.

Скорпиус на мгновение прикрывает глаза и медленно вздыхает. Выбор он считает верным – уж лучше казаться бездушной сволочью, чем слабым истериком.

– Можете не ждать меня. У меня ещё есть, над чем поработать.

– Хорошо... Только ты хотя бы кровь с щеки сотри.

Рука Малфоя мгновенно взмывает к лицу, принимаясь остервенело растирать кожу. За этим занятием его и застает знакомый голос – голос, который до работы в аврорате он слышал в основном в мягких, спокойных модуляциях, когда забегал в дом Альбуса погостить.

С Гарри Поттером они пересекались не так уж часто. Герой магической Британии был человеком занятым, а Скорпиус даже к одиннадцати годам прекрасно понимал, какая стена их разделяет. Приходя в дом Поттеров, он искренне старался быть вежливым и вести себя аккуратно даже в моменты, когда они с Альбусом совсем съезжали с катушек и бесились, словно парочка корнуэльских пикси. Чтобы его родители не подумали, что он плохой.

Скорпиус никогда бы в этом не признался, но все эти годы Альбус был фундаментальным кирпичиком в его броне. Даже если Малфой и чувствовал себя иногда неправильным или недостойным, бескомпромиссная симпатия младшего сына Поттеров придавала ему такой заряд уверенности, что он готов был снова и снова биться не только за себя, но и за него тоже. Альбусу это было как будто не нужно – такой уж он был, спокойный, лёгкий в общении и открытый – а потому он, наверное, так и не понял, насколько это было нужно самому Скорпиусу. Эта уверенность в том, что всё идёт как надо, раз Альбус Поттер – его лучший друг.

Скорпиус не чувствует, что он все идёт как надо, уже три года, с тех пор, как он прошел в авроры, а Альбус нет. За все эти три года он едва перекидывается с его отцом парой слов, не считая коротких рабоче-учебных указаний, и испытавает гнетущее чувство каждый раз, когда думает о том, что обо всем этом сказал бы Гарри Поттер.

– Сэр.

Он прячет испачканную в крови руку в карман и опускается на стул, напряжённо сверля главу аврората светлыми глазами и в этом мгновении тишины и одиночества, не заполненном бесконечным мельтешением вокруг других сотрудников ОМП, вдруг чувствует все то, чего не замечал последние два часа: как болит ушибленный бок, пульсирует нога, печет царапину на щеке, и как его трясет.

– Группа неизвестных. Подкараулила наш отряд  примерно в трёх ярдах вглубь леса с направлении севера. Предположительно контрабанда, незаконная продажа магических тварей, мы надеялись найти место, где они удерживают часть... товара. Нашли.

По его лицу пробегает лёгкая судорога при воспоминании о том, как выглядели клетки, когда они смогли отследить и нейтрализовать защитные заклинания.

– Питерса оглушили практически сразу, мы постарались убрать его с линии огня, но возможностей было немного. Потом они выпустили рунеспура из клетки. И, сэр... – Скорпиус наконец отводит взгляд и бормочет. – Там, с ними... были дементоры.

Отредактировано Scorpius Malfoy (2022-07-11 16:07:57)