В городе все совсем не так. Вместо утреннего чая из жестяной кружки — бумажный стаканчик из старбакс; вместо ленивого «доброе утро» — «куда прешь, мудила» в пробке в понедельник. Ей это все осточертело настолько, что она на, по прибытию в офис, в кабинете закрывается и голову руками обхватывает. Стрессы, кажется, убивают все человеческое сильнее ежедневной рутины, сильнее, чем глобальное потепление ледники плавит. Марселин не хватает той тишины, которая не в звукоизоляции стеклянных кабинетов, но в пении вечерних птиц, живущих среди хвои. А на что рассчитывала? Сама себя убедила, что сможет почувствовать себя в правильном русле, что бесконечные переговоры отлично займут место гранжу в наушниках, что хлопок станет комфортней привычного твида.

Спасается побегами в течение рабочего дня на крышу, где курить можно без надоедливых разговоров коллег. Сверху вид на бесконечные пробки лучше и вроде бы бесит не так сильно, как если самой там стоять.

Раздражение на городскую среду от лишних эмоций отвлекает намного лучше алкоголя и видеоигр, лишь изредка пропуская короткий вопрос: как она там? Редких фотографий  на странице фермы в инстаграме не хватает катастрофически. Причина простая — они все не о том. На фотографиях утренняя роса, новые обитатели ангара, кот, который спит в горшке для цветов и ни единого намека на то, как там чувствует себя человек, причастный к каждому из снимков. Марси в городе чувствует себя так, словно голову в плотный мешок засунули, разом девяносто процентов кислорода перекрыв.

Паршиво смотреть на отсутствие новых сообщений на фейсбуке и быть слишком гордой (глупой), чтобы написать первой. Вместо палачей: «был в сети 5 минут назад», «был недавно» и «сейчас в сети». Она было набирает короткий текст с приветствием. Одно слово, шесть букв, минутная пауза для того, чтобы, как учили в дыхательных практиках, успокоиться и нажать на кнопку отправить. Тяжело. Тяжело и сердце бьется так, будто в случае проигрыша в сапер на старом компьютере на воздух взлетит половина города. Шесть букв стираются слишком быстро, мысли о том, не заметила ли Бонни, как в их переписке появляется это предательское «печатает» — на остаток дня. Успокаивает себя только тем, что Бонни, наверное, даже не заходит в их переписку.

Рутиной тянутся дни, больше на уровне инерции выпиваются вечером пятницы шоты, город, который никогда не спит, смазывает события в серую массу, даже просветов белых не оставляя. На гитаре начинает скапливаться пыль. Клининговая компания не берется протирать под струнами, тряпкой проходит поверхностно. Поверхностно — очень правильное слово. Поверхностно Марселин проверяет письма из почтового ящика, которые распределяются между доставкой еды и описаниями коммунальных услуг. Кроме одного. Написанного с серьезным лицом, в чем она ни капли не сомневается, лицо это вырисовывая также как буквы карандашом прописаны. Секундная радость в сомнение перетекает также как вино из бутылки в стакан. Открытку в стол убирает, но стоит к этому столу подойти, как мысль навязчивая осадком остается. Сама же хотела.

Нужно, наверное, предупредить коллег. Нужно, наверное, оставить записку отцу. Нужно, наверное, попросить кого-нибудь поливать цветы.
(нет)

Марселин городом съедена настолько, что все эти «нужно» легко меняет на полный бак дизельного топлива и highway to hell из колонок, чтобы с радостью замечать, как небоскребы и малоэтажки сменяют поля и серпантины меж лесных массивов. А на подъезде думать, как обнимет, спросит про карандаш и то, почему вообще решила написать, что сама скажет на вопрос, почему не писала. Вероятно, плечами пожмет — объяснений у Марси нет, но оно и не требуется пока что.

Дом в лесу спит, приветствует только фонариками по крыльцу развешанными. Где-то был ключ. Где-то. Марси себя по лбу бьет ладонью, потому что надо было, пожалуй, посмотреть еще раз в записке, ибо там эта информация точно была. А записка где? Явно не здесь, иначе вопросов было бы меньше.

— Блять.

Утка, кажется, это была утка. Все могло бы быть проще, если бы она понимала о какой утке идет речь или хотя бы о том, где ее искать. Фонарем со ступеньки на ступеньку переводит, пока утку не находит и как-то даже не думает, что кроме фигур уток могут быть утки настоящие, за что ее палец и щипают. Вот она природа о которой так скучала — наслаждайся. Жалеть ее приходит вымокший под дождем кот, о ноги трется, по ступеням к двери входной поднимается. У Марселин из историй с кошачьими только свитер, но этот кажется смышленым. Хотя бы потому что к утке правильной приводит, пусть в этом и будет по большей части эгоизм, чтобы его внутрь впустили.

По дому наощупь пройти, стен пальцами касаясь. Все на своих местах. Будто и не было всего этого времени, когда они в гостиной смеялись, стоило Марси в очередной раз дженгу свалить на пол, и на кухне не разговаривали за политику. Флешбеками все то, что хотелось оставить позади, но что греть продолжает. Память огнем в камине теплом тело окутывает и Марселин не думает о правильно или не правильно, когда в майку переодевается и в постель их ложиться. Страшнее всего разбудить случайно холодом с улицы принесенным или случайным прикосновением к волосам. В голове вопросы один за другим, как машины на трассе, однако, усталость берет свое. Наверное, стоило лечь на диване.

Утром солнце плечи нагревает, силой заставляя ближе к тени двигаться. В городе у Марселин темные жалюзи и ночь длится ровно до того момента, когда будильник начинает звенеть. Соответственно, пока нет будильника — ночь. Ночью до нее слова доносятся непривычные, будто знакомые. Очень странный сон, уютный, солнцем залитый. Во сне этом Боннибель ее плеча касается ладонью лежит совсем рядом.

— Эй…

Мозг спит, мозгу только повторять возможностей хватает и улыбаться сквозь дрему, надеясь, что утро даст ей еще немного побыть в этом сне, раз уж ун такой мягкий и теплый. Марси поддержку своему подсознанию оказывать готова на всех уровнях и фронтах. От солнца лицо в чужом плече прячет и руку сверху закидывает, словно жест этот сновидение реально удержать может. Ей требуется время, чтобы понять разницу между сном и реальностью. В ее квартире подушки пахнуть можжевельником, здесь — свежестью лайма, и подушка в которую она обычно утыкается не греет и не двигается.

Дорога, начинающаяся днем, заканчивается ночью, фонарики, утка, рыжий кот.

— Бонни, зачем так рано? Какой кофе, если можно спать, ну…

Спать как можно дольше, чтобы к разговорам серьезным не приступать, которые грузом тяжелым на дно тянут.

— Будешь говорить про дела — придется удерживать силой.

Раньше она бы уложила Бонни на лопатки и улеглась сверху, теперь позволить себе может только глаза приоткрыть и посмотреть недовольно. Недовольно ли? Марси с суровым лицом утром никогда справиться не получалось, но пробовать никто не запрещал.

Отредактировано Valida Azar (2022-10-19 13:58:13)