- Что вы чувствуете по поводу своих детей?

Салливан сидит расслабленно и смотрит на проплывающее облако в окне. Ему было приятнее, когда они начинали: между ними был стол, и можно было сделать вид, что ты на приеме у настоящего врача, но в какой-то момент стол пропал, и теперь ему нужно крутить головой, чтобы смотреть в окно, и не смотреть на своего терапевта.

- Они мои дети, - дергает он плечом. - Я их отец. Что вы хотите от меня услышать?

Терапевт молчит, и Салливан молчит тоже, и облако красивой формы - немного напоминает лежащую женщину, как на картине, - проплывает мимо.

- "Он был мне биологическим отцом", - говорит терапевт, листая записи. - "Я бы хотел иметь просто отца". Помните, что говорили такое?

Салливан едва заметно раздраженно выдыхает, расширяя ноздри, чувствуя, как челюсть и плечи напрягаются.

- Я никогда не отказываюсь от своих слов, - говорит он медленно.

- О ком была эта цитата?

- О моем отце.

- Я сделал себе пометки: вы, предположительно, испытывали, гнев от того, что тот вами не занимался, бессилие и/или отчаяние, что вы не могли это никак поменять, злорадство, когда с ним происходило что-то плохое вкупе со стыдом, так как вам было запрещено испытывать эти эмоции по отношению к родному отцу, грусть, что вы не были близки, когда вам было это необходимо...

- Какое это все имеет отношение сейчас? - перебивает Салливан раздраженно, помятуя, чем закончилось перечисление в прошлый раз. - Я помню, что вы уже зачитывали мне этот список.

- Как вы думаете, ваши дети считают вас отцом или просто биологическим отцом? Что вы чувствуете по этому поводу?

***

Августовская жара душная, вязкая, она никогда не шла Лондону. Салливан хочет стянуть с себя мантию и костюм, но вместо этого только оттягивает воротник, чтобы вдохнуть воздух. День только начинается, и он в очередной раз ненавидит себя за то, что отрастил чертову бороду, и никак не может ее срезать в эту же секунду. Образ. Образ медийной личности не может - не должен - меняться так часто.

Он должен быть узнаваем, и ради этого он может потерпеть.

Пережить гребаный август.

Он листает календарь, пытается оценить: как быстро закончится этот день. Никаких совещаний сегодня, уже хорошо. Несколько встреч в городе. Приятно. Можно зайти на ланч в прохладное место. Можно ли перенести большую часть работы в кабинет дома вечером? В прохладу?

Ах да.

Он промакивает платком чуть вспотевший лоб, и он был бы рад, если бы это был горячий пот от жары. Именно на сегодня ему согласились дать в охрану...

Он захлопывает календарь в записной книжке, уменьшает ее до размера, которым она способна войти в нагрудный карман, и встает, навешивая на лицо улыбку. Пересменок между доблестной охраной столь ценных парламентариев уже должен был произойти, а он как раз может прогуляться до своей ближайшей цели ногами.

Салливан вальяжно, примериваясь к шагу заранее, доходит до двери кабинета, распахивая ее, и улыбается, щуря глаза.

- Мистер-р Фоули! - воскликает он, видя Гаса, стоящего у двери. - Вот так сюрприз. Не ожидал, не ожидал... Какими судьбами?

Сегодня день, который он проведет с сыном.