это должен был быть обычный день. медленный, тягучий, как мед. скучный. без каких-либо потрясений, событий.
\\ должен быть\\

в такие дни эдуафора старалась занять себя работой с артефактами, проверяла, не истощилась ли защитная магия, чинила механизмы, если они начинали барахлить – ей всегда нравилось возиться с вещами больше, чем с людьми. \\но люди = клиенты, и клиенты им были нужны сейчас как никогда\\ несмотря на её надежды, дела в лавке по сравнению с концом прошлого года на лад не пошли. можно сказать, они стали еще хуже: кроме того, что постоянные проверки хитвизардов в лютном не приносили особой популярности их лавке, так еще и сама атмосфера в лютном сейчас была очень опасной – рынок артефактов страдал в большей степени от дележки территории между преступными группировками, и конкуренция была тоже огромным фактором.

если они с уэйдом не придумают что-то и быстро, то шанс потерять все был крайне велик. да, формально это дурсль  мог потерять все, однако для эды лавка «у кобба и уэбба» стала больше, чем местом работы. это был ее дом. в буквальном смысле. она занимала комнатку наверху. но и в фигуральном тоже.

семья для эдуафоры была запрещенной темой. в течение многих лет её семья состояла из двух человек: мать, пытавшаяся слепить из дочери идеальную, послушную марионетку, которую легко контролировать, и она сама – напуганная девочка, которая не смела даже слова возразить матери. назвать семьей других кровных родственников – отца, его законных детей  - язык не поворачивался. они были не больше, чем имена на страницах газет.

\\ а потом эмджей решил иначе и появился на пороге её нового дома\\

гораздо важнее было сейчас сохранить безопасность её дома. её нового дома. её выбранной семьи. она им в этом никогда не признается, но уэйд, люсьен, даже заноза опал стали роднее её кровных родственников.

\\ станет ли её брат таким же важным человеком?\\

нет. не стоит даже думать об этом. скоро эмджей поймет, что тратит свое время зря, и его сестра-бастард остается бастардом. да.. так все и будет.
звон колокольчиков над дверью отвлекает от её мыслей, эдуафора поднимает взгляд и замирает, роняя из рук амулет, над которым работала всего секунду назад.

  нет.
        нет.
                этого не может быть.
                        нет. она отказывалась в это верить.
                                должно быть, это игра воображения.
                                        да, она вспоминала сегодня о ней, и поэтому ей померещилось, что…

- здравствуй, дорогая, - голос вильгельмины везерби был таким же медово-сладким, каким она его помнила.

\\этот голос был сильнее, чем империо, этот голос зачаровывал, заставлял думать, что о тебе заботятся, что все, что тебе говорят - это единственная возможная правда. истина. эда уверена, что таким голосом её матушка могла шептать на ухо самому министру магии и тот бы плясал под её дудку, как дурачок\\

— ухо.., - эда ненавидела себя за то, что ее голос в этот момент сорвался, что он был тих и дрожал, что она показала слабость, слабость - это то, чем матушка всегда пользовалась, - уходи, - уже тверже сказала она.

её трясло, и это было еще одним показателем слабости.

она все еще та напуганная сказками матушки девочка.

- серьезно? ни тебе «привет», ни «я тоже по тебе скучала», - разочарованно цокнула вильгельмина, проходя глубже в лавку и деловито началась осматриваться, - думала, что я воспитала тебя лучше, эдуафора. 

женщина разглядывала витрины так, как кто-то смотрит на свои владения. оценивающе. в этом была вся мисс везерби – она везде чувствовала себя хозяйкой. и выглядела соответствующе.

- ну и дыра – фыркает волшебница, проводя пальцем и находя пыль на полке.

эде резко захотелось закрыть собой все, на что мог упасть осуждающий взгляд матери, но она остается на месте, прикованная, оцепеневшая. ноги её не слушались, голос, как оказалось, тоже. словно она вернулась на десять лет назад, когда кроме мира её матушки, для эды не существовало никого и ничего.

- я слышала, что владелец этой.., - презрение так и читалось в голосе, когда она пыталась подобрать слово, - лавки – оборотень. удивительно, что тут не пахнет псиной.

слишком далеко. эта женщина заходит слишком далеко.  маленькая искра, которой было достаточно, чтобы снять оцепенение и зародить в ней пламя гнева.

- я сказала, уходи.

- эдуафора! – вильгельмина разворачивается и строго смотрит на дочь, - где твои манеры? вижу, твое окружение тебя окончательно испортило. подумать только – якшаться с оборотнем, да еще и работать в таком.. месте. я проходила мимо соседнего здания, и уверена, что там кого-то грабили.

- зачем ты пришла? – эдуафора процедила сквозь зубы, и это вызвало у её матери улыбку.

- гнев тебе не идет, мое золотце, - снова этот медовый тон, - я просто подумала, что два года – это достаточно времени для того, чтобы ты выкинула из своей головы эти дурацкие мысли, о том, что тебе лучше без меня. и смотри – я оказалась права. если бы не твое упрямство – списываю это на трудный возраст, поэтому даже нисколечки не злюсь, и..

- что? – эда перебивает мать, она даже забывает, на секунду, о своей злобе и ненависти, не веря переспрашивает - ты серьезно хочешь, чтобы я вернулась? к тебе?

- конечно! – женщина обрадовалась от того, что дочь правильно разгадала ее мотив, но совершенно не поняла того, что эта мысль могла быть воспринята как-то иначе, чем положительно.

- собирай вещи, если они у тебя конечно есть, в чем я как-то сомневаюсь. снова переедешь ко мне, твоя комната осталась не тронутой, я все думала, что ты скоро вернешься и старалась поддерживать там порядок, я помогу тебе устроиться в министерство. знаешь, я там теперь не абы кто, так что у меня есть нужные связи, и..

\\ эда вдруг осознала, что за все эти два года её мать ни разу не задумалась о том, почему дочь сбежала от нее. до нее до сих пор не дошло, что она сделала не так\\

- хватит! - крикнула эдуафора, и уже тише продолжила - ты чокнутая, если думаешь, что я когда-нибудь.. когда-нибудь! – повторила она, чтобы донести свою мысль, -  захочу к тебе вернуться. уходи. сейчас же.

- эдуафора, не говори глупостей, ты же не хочешь всю жизнь прозябать здесь. в лютном, из всех мест, - волшебница хотела схватить дочь за руку, но та вовремя увернулась от ее пальцев.

\\ее цепких когтей\\

- мне надоело слушать этот бред, - прошипела эда, хватая палочку с прилавка, собираясь открыть  магией дверь настежь.

\\ так же, как ранее, всего несколько месяцев назад, она выгоняла эмджея\\

в этот момент дверь в лавку открылась, и в нее ворвалась – именно ворвалась -  опал, шебутная, болтливая, как обычно, с виду обычный ребенок, а за ней уже спокойно вошел уэйд.

увидев их, эда сразу почувствовала себя сильнее. будто бы вспомнила, что теперь она не одна. теперь у нее были люди, которые ей были по-настоящему дороги. да и сама эдуафора роул уже не была прежней, беззащитной девочкой, которой было легко управлять.
опал не сообразила, что происходит, а вот хозяин лавки взглядом спросил, все ли в порядке. эдуафора мотнула головой. \\ что было одновременно знаком, что нет, не в порядке, и нет, не вмешивайся. пока.\\

- если ты не хочешь, чтобы тебя вытолкали силой, советую тебе убраться отсюда. и никогда, слышишь меня? никогда не приближаться ко мне ближе, чем на один метр. забудь этот адрес.

визит матери вскрыл старые шрамы. казалось бы, застаревшие, покрытые толстой коркой раны болели, словно свежие. когда она ушла, не без помощи Уэйда, который все же вмешался, эда была молчаливее, чем обычно. даже опал не удалось получить от неё даже унции реакции, не то что улыбки. она злилась. эде хотелось причинить матери столько же боли, сколько та подарила ей, пряча яд за сладкими речами. ей хотелось крушить и ломать. но она держалась.

"встретимся в парке финсбэри в 4 pm. e.r."

очень лаконичная записка отправленая с совой. брошенная уэйду фраза "мне нужно пройтись", и вот уже летнее солнце жарит её тёмную макушку, а тяжелые ботинки шагают через магический квартал. она аппарирует на трикл майн роуд. проходит мимо «теплиц милли», замечая, к своему удивлению, новое лицо. раньше лавку держала старушка – миссис гринхилл, а сейчас за прилавком стояла очень миловидная девушка с темными волосами и глазами большими, как у олененка. девушка ей улыбнулась. эдуафора резко опустила взгляд и мотнула головой.

после, выйдя в маггловскую часть лондона, эда даже расслабилась. здесь навряд ли встретится кто-то знакомый. значит, коммуницировать ни с кем не придется. придёт ли эмджей или нет - абсолютно его выбор. в любом случае, прогуляться ей стоило. иначе, дело грозило катастрофой.

Отредактировано Ren Moriyama (2023-11-08 19:47:01)

Честно говоря, зачем Эдуафора написала брату, предложив встретиться, да еще так внезапно - ей бы самой хотелось узнать. Это был какой-то сиюминутный порыв, рефлекс, полуавтоматическое действие, о котором она сейчас жалела сильнее, с каждым шагом приближаясь к парку. Что ей сказать Эмджею? Да придет ли он вообще? Может, он все это время только делал вид, что ему действительно хочется наладить отношения с сестрой, а на самом деле плевать ему на Эдуафору и на ее проблемы.

Даже если он появится, насколько ей хочется посвящать брата в свою семейную драму, коей являлась её жизнь?  У него своих проблем хватает, зачем ему слушать о том, каково было жить под одной крышей с Вильгельминой Везерби. В том, что ей хотелось кому-то выговориться, сомневаться не приходилось, и по какой-то причине она решила, что Эмджей её поймет лучше, чем кто бы то ни был. Возможно, она ошибалась. 
Возможно, брат посчитает её идиоткой и слабачкой - мать всегда говорила, что Эдуафора была таковой. Может, матушка и не говорила об этом напрямую, однако заставляла чувствовать себя ничтожной и беззащитной. Так ей удобнее было контролировать свою дочь. Эда в детстве вообще была крайне удобным ребёнком. Все мамины уловки и трюки так хорошо работали, а потом бабушка приехала и все испортила, потребовав, чтобы Эда обязательно училась в Хогвартсе, и, оказавшись «на свободе», Эдуафора с каждым днем становилась не такой послушной, как того хотелось матери.

И, конечно, появление матери на пороге лавки Уэйда, вернуло Эде самые неприятные воспоминания, она чувствовала себя беспокойно и ей хотелось кричать, крушить, ломать все, что попадается под руку, но, возможно, прогулка или разговор с братом что привело её к текущей ситуации.

На самом деле она не думала, что Эмджей Роул все-таки появится на месте встречи. И все-таки вот он – сидит на лавочке и ждет её. Huh. Интересно.

Эдуафора молча садится рядом, пожимая плечом, она не игнорирует вопрос, просто так сложно сформулировать все, что роем кружится в её голове, описать словами всю ту злость, которая как дикий зверь когтями скребется о стенки клетки, просясь наружу. Роул никогда не была хороша в объяснении эмоций, ей всегда был трудно выражать свои чувства словами, но, наверное, одна четкая мысль все-таки была:

- Я ненавижу свою мать, - процедила Эдуафора на выдохе, кажется, её до сих пор трясло от злости, -   Так сильно, мне кажется, меня разорвет от этого чувства, я…

Она замолкает, фрустрировано вздыхая, хватается руками за края лавочки, сжимает скамейки так сильно, что, кажется, либо дерево сломается, либо её кости.

Отредактировано Ren Moriyama (2023-11-08 19:47:56)

Когда в январе произошла трагедия с отключением пространственной магии в Министерстве, газеты пестрели статьями. Список жертв пополнялся с каждым днем, и, конечно же, Эда читала каждую из колонок, находя среди "пропавших без вести" некоторые знакомые фамилии - так, например, она нашла там и ненавистную фамилию "Роул", но Вильгельмина Везерби в "Пророке" упоминалась только однажды. Мать назначили временным исполнителем обязанностей какой-то руководящей должности. Конечно, Эда должна была почувствовать облегчение, верно? Пусть даже и не порадоваться за успех матери, но хотя бы удостовериться, что та еще жива и здорова, так?
О нет, Эдуафоре было ни капли не легче. 
Эмджей даже не представляет, насколько он был прав, насколько он попал в точку. Для человека, выросшего в совершенно других условиях, брат на удивление легко считывал то, что творится в голове у его единокровной сестры. Эдуафору этот факт скорее интригует, чем бесит - видимо, ей хватило матери сегодня, чтобы чувствовать всепоглощающую ненависть, и на мелкие раздражители сил не остается. В любой другой бы ситуации она, вероятнее всего, вспылила, так что сегодня кому-то повезло больше, чем могло быть. Вместо этого, она только устало вздыхает, не комментируя. Она серьезно задумывается над вопросом Эмджея, взгляд серых глаз пытается что-то разглядеть вдалеке. Было ли ей лучше, если бы мать исчезла из её жизни раз и навсегда? Эда думала, что уйдя из дома, оборвав все связи, она оказалась на свободе, и мать больше никогда не сможет её контролировать. Как оказалось, она ошибалась. Может, ей действительно было бы спокойнее знать, что Вильгельмины Везерби больше не существует?

— Мама никогда не рассказывала, кто мой отец,  или почему у меня.. другая фамилия, - Эдуафора усмехается, вспоминая о своих многочисленных попытках узнать правду, после того, как в школе все начали её дразнить и называть внучкой Пожирателя,  - даже когда я нашла собственное свидетельство о рождении, она не ответила ни на один мой вопрос. Со временем я перестала спрашивать,  - девушка пожимает плечами, вспоминая то, сколько раз она оказывалась запертой в чулане за каждый такой разговор.

Они много ссорились тогда, мать умела вывернуть разговор так, чтобы Эдуафоре самой не хотелось в нем больше участвовать. Тем более проведя некоторое время в замкнутом пространстве, сам невольно задумываешься, стоит ли ущемленная гордость того, чтобы спорить с матерью?

— Наверное, я снова начала доставать мать расспросами, когда услышала в коридорах твое имя. До этого я как-то не задумывалась, что у Эддвина Роула могут быть другие дети.

Тогда Эда с любопыством начала искать информацию о семье Роул. Она собирала газетные вырезки, выписывала информацию из книг о чистокровных фамилиях, маленькие отрывки, предложения из каких-то сводок. Мать сожгла все на глазах своей дочери. Она тогда высмеяла новое хобби Эдуафоры, сказала, что никто из семьи Роул даже не посмотрит в сторону Эды, не стоит даже думать о том, что те были хоть как-то близки.

— Думаю, она была зла на твоего отца, - Эда снова проводит черту, отделяет себя от семьи Роул, в том числе от Эмджея, это была давней привычкой, - Она ведь строила карьеру, пока не родилась я. Я это поняла по их разговору с бабушкой, когда та приходила к нам, чтобы уговорить маму отправить меня в Хогвартс.

Бабушка больше не приходила, но её угрозы, видимо, возымели эффект, раз в тот сентябрь Эдуафора Роул пересекла Черное озеро на лодке вместе с другими первокурсниками. Тогда её мир расширился и стал чуть более свободным. Если бы не это, смогла бы Эда когда-нибудь обрести самостоятельность сейчас? Школа подарила ей многое, кроме знаний, она впервые смогла преодолеть страх перед мальчиками, от которых ей настоятельно приказывали держаться подальше, она научилась высказывать свое мнение и возражать, не поддаваться манипуляциям матери. Школа подарила ей стержень и силы бороться против сковывающих оков материнского воспитания.

— Мама много чего говорила о вас, но в основном -  то, что я вам не нужна и не стоит унижаться и разговаривать даже с вами, с тобой. Не знаю, мне до сих пор казалось, что в этом она была права, но..

Но вот он - Эмджей. Сидит с ней на лавочке, слушает её жалкие рассказы, интересуется её жизнью. Он не обязан был приходить, но все-таки пришел. Может, в этом - хотя бы в этом - Вильгельмина Везерби не была права. И Эда тоже. Интересно, что было бы, если бы Эдуафора подошла к брату в тот день в Хогвартсе? Или хотя бы в другой из дней, ведь брат закончил школу всего лишь на год раньше, у нее была масса возможностей познакомиться с ним. Однако она не стала этого делать, упрямо веря, что никто в семье Роул не будет рад её появлению. Интересно, у матери же наверняка были причины, почему она не просто запрещала спрашивать об отце, но и общаться с братьями. Может, она уже пыталась шантажировать Эддвина Роула наличием дочери? Судя по словам Эмджея, тот не рассказывал своим сыновьям (и жене тоже, скорее всего) о существовании внебрачного ребенка. Был ли вопрос в деньгах?

Отредактировано Ren Moriyama (2023-11-08 19:48:28)

Наверное, у каждого из них были свои обиды к родителям, свои детские травмы. Эда была когда-то уверена, что дети Эддвина Роула были счастливы, были обеспечены всем и ни в чем не нуждались. Однако, деньги решают далеко не все проблемы, и, очевидно, отцом тот был никудышным, что Эмджей и подтверждает своими словами.

- Моя мать тоже никогда не была подарком, - хмыкнула Роул, - она просто любит все держать под контролем. В том числе и свою дочь, - девушка поежилась, вспоминая сегодняшний разговор с этой женщиной, - Она все еще считает, что имеет на это полное право.

Эдуафора не привыкла говорить о своей семье. Она вообще крайне редко распространяла личную информацию другим людям. Даже её коллеги в лавке не знали о ней ничего толком. Она живет наверху в комнате, которая раньше принадлежала мистеру Уэббу, а сейчас Уэйд любезно предложил Роул снимать её за символическую арендную плату. Роул работает в лавке артефактов, отпугивая редких клиентов своим недружелюбием. В остальном – никто ничего не слышал ни о том, откуда она родом, как попала в Лютный. Впрочем, о последнем люди строили свои догадки. Всю свою жизнь Эда слышала в свой адрес словосочетание «внучка пожирателя», хотя она об этом самом «пожирателе», Торфинне Роуле, читала только на страницах истории Магической Британии. Единственное доказательство родства – имя отца на сертификате о рождении, о чем никто и не мог знать.  Однако, людям фамилии было достаточно, чтобы относиться к Эде как к мусору. Доказывать что-то им, конечно же, гордая слизеринка не желала.

Зато, видимо, сами Роулы всеми средствами пытались «отмыться» от дурной славы. Интересно, как им удалось засунуть старшего сына в Министерство? Наверняка, без взяток не обошлось, потому что саму Эду даже банально в кафе или магазин на Косой аллее не брали из-за фамилии. Мир, пожалуй, справедливым никогда не был. Но все это принадлежало Лорену Роулу – и да, Эда читала об этом в газетах. А что до Эм Джея? Каково ему было быть запасным сыном?

- Каким был твой брат? – вопрос был крайне неуместным, возможно, бестактным, но будучи единственным ребенком, Эдуафора никогда не знала, каково это иметь брата или сестру, и ей было любопытно увидеть другую сторону Эмджея, не то, чтобы она его хорошо знала, в принципе, – Вы с ним ладили?

А поладила ли сама Эдуафора со старшим сыном Эддвина? Или же принял бы позицию отца? Эмджей вот сам к ней протянул первым руку, словно видел в ней что-то знакомое. Родное. Хах.

Кровь ничего не значит. В Лютном те, кто держится вместе, далеко не всегда друг другу родственники. Их связывает нечто другое – судьба, приведшая тебя в эту дыру, похожие истории, одна трагичнее другой, отсутствие какой-либо надежды на светлое будущее. Лютный – это место, готовое сожрать твою душу, прожевать и выплюнуть, искореженную и покалеченную. Здесь выживание на первом месте, а уже после – друзья, найденная семья и все такое. Однако именно там Эдуафора чувствовала себя свободнее и смелее. Нормальный мир ей был не знаком. Нормальный мир слишком напоминал клетку, где каждый металлический прут стен состоял из норм и приличий, правил, морали. Нормальный мир уже однажды её не принял, и она убежала в единственное место, которое не спрашивает, кто приходится тебе родней. В Тенях жить было намного легче.

Эдуафора часто размышляла над тем, что было бы, если бы судьба матери сложилась по-другому? Может, если бы пути Вильгельмины Везерби и Эддвина Роула не пересеклись двадцать лет назад, ее мама была бы более успешной в своей министерской карьере и, в свою очередь, более счастливой и не нуждалась бы в самоутверждении за счет собственного ребенка. Конечно, в таком случае Эдуафоры бы не существовало, но иногда самой девушке казалось, что так было бы даже лучше. Зачем мать её оставила, было известно только самой Вильгельмине, но сколько бы Эда об этом не думала, она приходила к выводу, что скорее всего матушка надеялась поиметь что-то с Роулов, но у нее ничего не вышло. Иначе откуда столько злобы по отношению ко всем представителям мужского пола?

Вильгельмина всегда говорила, что она делает это во благо дочери: предостерегает ее от собственных ошибок, внушая, что абсолютно все мужчины ужасны, что сама Эдуафора слишком слабовольная и глупая, что без матери она совершенно ни на что не способна, но мама любит Эду и такой, она делает все возможное, чтобы её дочь выжила в этом мире. Она мастерски смешивала похвалу и фразу “я люблю тебя” со снисходительными комментариями, которые разрушали самооценку Эды до основания, камень за камнем. Чем старше Эдуафора становилось, тем понятнее ей было: за показной материнской заботой скрывается далеко не любовь. Скорее, злоба и обида. В этом мире Вильгельмина любила одного человека - себя. И сражаться за ее любовь было бесполезным занятием.

Наверное, так же бесполезно соревноваться с собственным братом за внимание и любовь родителей, когда тот во всем был идеальным ребенком, а ты оставался лишь тенью, незаметным и ненужным. Запасным. И конечно же, старший брат оказался под влиянием родителей так же, как и младший без их внимания. И если бы не трагедия, омрачившая умы всей магической Британии, то Эмджей так бы и остался за кадром. Хах. Какой фарс и лицемерие. Конечно, Лорен был хорошим.  Почему-то в это было легко поверить. Может, он не был лучшим братом, но в голосе Эмджея не было злобы, скорее присутствовала какая-то печаль. Вот так живешь с человеком в одной семье, и даже не знаешь, каким он был на самом деле. Практически незнакомцы. Наверное, это грустно, но это не её, Эдуафоры дело. Плевать ей хотелось и на Лорена, коему приходилось играть роль наследника и гордости семьи, и на родителей его тоже - она никогда не имела о них положительного мнения и раньше, а после слов Эмджея тем более. На самого Эмджея ей тоже плевать.

— Ты жалеешь об этом? Что ваши отношения не были близки? Хотел бы ты, чтобы было иначе?

Чтобы Лорен был жив? Но этого Эдуафора уже не озвучивает. Они никогда не были знакомы до этого, не росли в одной семье, их жизненные пути развивались по-разному, но сошлись в этой точке - они все же сидели на одной лавочке в парке и делились историями. Роул может только предполагать, что могло бы быть, если бы старший брат Эмджея не погиб - возможно, тогда бы тот никогда не стал её искать, а, может, наоборот, вместо одного парня на пороге лавки Уэйда оказалось бы двое, и кто знает, что из этого бы вышло. Сейчас не важно было, что могло бы быть. Гораздо важнее, что уже случилось. А случилось вот что: единственный оставшийся в живых сын Эддвина Роула пошел против отца и решил "восстановить справедливость". Как благородно. С братом они были чужаками, а с сестрой, которую он никогда не знал, он вдруг надеется сблизиться? Свежо преданьице, да как-то доверять Эда разучилась даже собственной матери. Скорее всего, у Эмджея есть на то свои причины, скрытые намерения, и пока Роул не узнает их, осторожность не повредит.

— Как ты вообще узнал, что я существую? Сомневаюсь, что об этом говорили за ужином, - хмыкнула Эда, представляя эту карикатурную картинку и чуть не прыснула со смеха, - "мм, отменный  ростбиф, и кстати двадцать лет назад я сходил на лево, и у тебя есть сестра". Да уж. Если Эддвин Роул скрывал от своей семьи её существование, навряд ли он бы разоткровенничался сейчас.

Отредактировано Ren Moriyama (2023-12-25 00:56:54)