– Эй, Тер-бер! Оборотень или малолетка?
– Оборотень.
– Готов поспорить на свой шоколадный пудинг?
Терри задумчиво чешет подбородок. Шоколадный пудинг в дефиците, как, впрочем, и все, что не бегает по лесу, завернутое в шерсть и четыре стремительные лапы, а командиры у них меняются раз в месяц – преимущественно большие страшные серые волки и нашкодившие детишки кого-нибудь из приближенных Темного Лорда. И те, и другие умирают от дурости, бравады и амбиций, повышая акции на шоколадный (и банановый, впрочем, тоже) пудинг в геометрической прогрессии, приближая их всех к смерти и забрасывая отряд все глубже в лес. Теренс и Китти стараются думать только про пудинг.
– Если я съем еще хотя бы один непрожаренный стейк, я за себя не ручаюсь, – замечает Шарп, разгоняя молоко по чашке с чаем. – Мой желудок и так уже напоминает взбешенную мандрагору, а вчера так вообще…
– Сделаю тебе картофельный пирог, если пообещаешь не делиться подробностями.
– Слизеринская неженка. С сыром или мятой?

Палатку Терри сжигают на третий день, вместе со всеми книгами, одеждой и едва ли не им самим. Их тогдашний предводитель успевает вытащить Хиггса за шкирку в одних трусах и устроить показательное шоу, с глубокой (и абсолютно животной) идеей о том, что все должно быть общим. Когда Терри задает логичный вопрос, почему восьмиместную палатку нельзя было оставить и поделить, раз уж делиться так хорошо и мудро, он получает еще и по зубам, и после этого отношения с оборотнями как-то не ладятся. Каждые три-четыре недели Теренс автоматически становится главным (за счет наличия палочки и мозгов), и они впадают в состояние коматозного перемирия, готового воспламениться от неловко брошенного слова, и Хиггсу не хватает буквально пары часов, чтобы выйти на тропу выстраивания хороших отношений.

Сегодня он просыпается, скатившись на пол с жесткого соломенного матраса; воздух, холодный и резко встревающий в легких, царапает лицо и пробуждает еще в шестом часу утра. Дом пульсирует в ставшей привычной сонной тишине: оборотни рычат и похрапывают, как старые облысевшие псы, на нижнем этаже, Китти в соседней комнате заворачивается в одеяло, словно в кокон. От сегодняшнего дня все еще веет торжественностью, будто их будут распределять по хогвартским домам (Слизерин или Рейвенкло?), хотя с каждым разом эта торжественность изнашивается все быстрее.

Будто зараженный дурным предчувствием, Теренс не выходит встречать нового командира – незнание всегда оставляет за собой надежду, а здесь она появляется слишком редко, чтобы не вскармливаться ею, как наркотической травой – но голос Флинта Терри узнает сразу. Он слишком хорошо знаком, чтобы затесаться среди завывающих оконных рам, слишком быстро восстанавливает связь с тем язвенным жгутом у Теренса под ребрами, который выжигал в нем дыры почти четыре года, чтобы слиться с перестукиванием половых досок.
Блядь, блядь-блядь-блядь, – думает Хиггс, как распоследний идиот вытирая руки об заляпанный кусок фартука, подвешенного на шкафу; и тут же жалеет о содеянном. Если бы он мог, чисто из принципа повозил бы ладонями по маслу:
Он будет делать что захочет и когда захочет; а Маркус мать его Флинт может пойти нахер и остаться там на веки вечные.
Именно так.

– Я был за главного. Но, судя по всему, руководство снова решили передать тупице. Картофельного пирога?
[nick]Terence Higgs[/nick][icon]https://i.imgur.com/OxHlCgx.png[/icon][status]fake it[/status][lich]<div class="zvanie1"><a href="ССЫЛКА НА АНКЕТУ">Теренс Хиггс, 20</a></div><br><div class="zvanie2">pb | пожиратель смерти</div><br><div class="cutline"></div><br><div class="zvanie3">biting your own neck</div>[/lich]

Отредактировано Dudley Dursley (2020-01-02 01:55:09)

Из всех оборотней, попадавшихся Теренсу на жизненном пути, эти – самые бестолковые. Изуродованные собачьи морды со светлой полоской пены вокруг рта при виде Флинта едва не заходятся восторженным лаем: наконец-то что-то понятное и такое же бездумно агрессивное, наконец-то человек, больше похожий на волка, нежели сами волки. Общается с ними, как с равными, слушает и треплет за ухом – настанет время, и даст отмашку перекусить столько хребтов, сколько захочется; выдрать зубами столько сухожилий, чтоб хватило соорудить из них палатку на зиму. Теренс в который раз вспоминает профессора Люпина – сдержанного и непривычно талантливого для преподавателей ЗОТИ, будто сошедшего с брошюры какой-нибудь организации по правам ликантропов – и думает о том, что в той другой команде победить было бы проще.

Китти, впрочем, не покупается на обаяние Маркуса так быстро. Она посылает Терри вздернутую бровь и ждет, когда он вынырнет из оптической иллюзии кухонного ковра в горошек, чтобы подать ей какой-нибудь знак на немой вопрос: с этим твоим Флинтом кто подохнет раньше, он или мы?. Хотя она не произносит ни слова, Теренсу хочется закатить глаза – никакой Флинт не его (и вот он уже додумывает диалоги в своей голове, а они не пробыли в замкнутом пространстве и часа), и пожимает плечами. До определенного возраста Хиггс считал Маркуса Флинта Иисусом Христом. Таскался за ним повсюду с пяти лет, разделял чувство юмора, страсть к квиддичу и взгляды на жизнь – а потом был обменян на ящик метел. С тех пор лик Христа несколько поблек, и Терри научился игнорировать не только людей, но и целые отдельно взятые пространства, выпиливая их из сознания, будто с роговицы глазного яблока.

Сейчас он привычно изображает равнодушие, хотя все тело будто забито штырями, и только ладонь мягко скользит по краю чашки, высушивая верхнюю фалангу указательного. Собственное имя звучит в голове как-то даже инородно, и потому Теренс поднимает глаза с опозданием.
– А? – переспрашивает, и тут же улыбается так широко, будто ждал момента побыть полезным. – Конечно, кэп. Все, что прикажешь.
Терри тянется к палочке, но лицо Флинта невозмутимо, и Хиггсу приходится сдержанно кивнуть и подняться со стула. Буквально вприпрыжку он собирает тарелки, забрасывает их в раковину и откланивается, пока челюсть сводит от негодования.

В коридоре Терри первой замечает метлу.
– Мудак, – шипит он себе под нос, обходит и скарб, и «Нимбус 2001», и выскальзывает на крыльцо, где звонкая корка льда облизывает деревянные ступеньки, и морозный ветер моментально забирается под рубашку.

Под козырьком проржавевшей крыши они с Китти хранят последнюю пачку сигарет. Теренс вытаскивает одну с такой нерасторопностью, будто они уже победили, и все время мира теперь можно посвятить долгим томительным затяжкам, приправленным магией, чтобы табачный дым сладко оседал в легких, расслаблял мышцы и выправлял фиолетовые рвы под глазами, а не только забивал горечью. На морозе в одной рубашке и легких джинсах Теренса пробирает холодом насквозь, но это лучше, чем поджидающий в доме призрак унылого прошлого, и потому он падает на ржавую бочку, выполняющую функцию стула, забрасывает ноги на перила и жадно закуривает.

На кухню он возвращается добрых двадцать минут спустя, замерзший, румяный и с рюкзаком на плече. Сваливает его Флинту в ноги все с той же щедрой улыбкой, и уточняет:
– Что-нибудь еще?
Вылезать твои ебучие ботинки? Разложить трусы по дням недели?
[nick]Terence Higgs[/nick][icon]https://i.imgur.com/OxHlCgx.png[/icon][status]fake it[/status][lich]<div class="zvanie1"><a href="ССЫЛКА НА АНКЕТУ">Теренс Хиггс, 20</a></div><br><div class="zvanie2">pb | пожиратель смерти</div><br><div class="cutline"></div><br><div class="zvanie3">biting your own neck</div>[/lich]

Примерно так чувствует себя человек, которого пытается прожевать акула. Замечает костяные ряды ее заостренных зубов, налитые кровью, жирные в водяном отсвете глаза и успевает впитать в себя резкий, заполняющий со всех сторон запах – Терри на полном серьезе отодвигается от Флинта, как при наступлении лавины; отпрыгнул бы в сторону, если бы хватка не была такой же цепкой, как прикус питбуля, если бы отодрать себя от рук капитана можно было, сохранив достоинство. Последнее – особенно важно, среди редеющего леса и равнодушной ледяной равнины, среди диких оборотней, поросших шерстью, а затем мхом, вылупившимся, будто мелкие грибы с заостренными шляпками; среди изморози, скрывающей их нищету и обреченность, и запах трухлявых досок, подгнивающих, будто недолеченная диабетная кость: вся в метаморфозой сахарной корке.

Терри заливает румянцем прежде, чем он успевает что-то сказать; с головы до ног, как в пятнадцать, когда Флинт еще преследовал его от раздевалки до самой спальни, и сбитый гормональный фон запихивал его во все сны, включая те, что иногда длились всего пару минут во время особенно нудного урока по Истории магии. Его заливает румянцем совсем несправедливо, и Теренс исключительно из принципа смотрит Флинту в его бестолковое серьезное лицо, в надменно сведенные брови и хмурые глаза; и уже знает, что вот-вот наговорит дерьма, заглотить которое будет непросто.

Ударил бы он его уже, что ли. Теренсом тут постоянно кто-нибудь пересчитывает лестницы – нервное напряжение сцеживается только так, и еще через вязкий неприятный секс, который они с Китти неловко испытывают друг на друге (безрезультатно), а оборотни пытаются выбить на ежедневной основе (также безрезультатно), но в итоге предпочитают выражать всю свою внутреннюю фрустрацию на Терри с его отличными идеями (скидывая его со второго этажа или проламывая им стены). Хиггс каждый раз сцепляет зубы и бьет в ответ, и это, вероятно, единственная причина, по которой ему позволяют возглавлять отряд в редкие минуты затишья: его безумное неумение отступить, когда следовало бы.

Как сейчас.
– Какие у меня могут быть проблемы, кэп? – спрашивает он и встречается с Маркусом глазами. От упрямой тяжести чужого взгляда его тут же вгоняет в жар еще гуще, но лицо растекается неприятным самодовольством, – в прошлый раз ты натянул меня всего лишь по гланды. Но мы-то знаем, что ты можешь лучше. Вопрос только в том, стоят наши жизни десятка артефактов или там, не знаю, шкуры Избранного? Что бы заставило покойного папочку гордиться, а?

Терри запоздало вздыхает и будто жабры, возмущенно раскрываются в груди легкие. Он смотрит Марку в лицо, прогоняя через себя мысль: «это еще что за херня и как она из меня вылезла»; пытаясь отыскать источник той желчи, которая никогда не была ему свойственна; за которую и сейчас хочется тут же попросить прощения.
Он не просит.
– Будем драться или продолжишь тереться об меня, как озабоченная дворняжка?
[nick]Terence Higgs[/nick][icon]https://i.imgur.com/OxHlCgx.png[/icon][status]fake it[/status][lich]<div class="zvanie1"><a href="ССЫЛКА НА АНКЕТУ">Теренс Хиггс, 20</a></div><br><div class="zvanie2">pb | пожиратель смерти</div><br><div class="cutline"></div><br><div class="zvanie3">biting your own neck</div>[/lich]

Кулак приходится как раз в то место, на котором Терри обрисовал мишень (то есть, в него самого), и он по-рыбьи открывает рот, пропуская отмирающий у кадыка воздух. Флинт продавливает его внутренности, как персиковую мякоть, сочную от злобы и бессилия, и если бы не костяная сердцевина, Теренс развалился бы на кожную шелуху и пару невидящих глаз прямо тут: от слов, вероятно, чуть быстрее, чем от ударов. Вместо этого он восстанавливает дыхание и сползает со стола, во рту все еще неприятно саднит от сказанного и ноют ребра. Терри жалеет только о том, что заговорил про отца Флинта, и тем самым будто отравил все, что связывало их каких-то пять лет назад; но не жалеет о произошедшем.

Он возвращается к себе в комнату, чтобы не махать палочкой при оборотнях, задирает рубашку и в отражении зеркала изучает следы чужих кулаков, гематомно растекающихся по левому крылу ребер. Как-то они подрались прямо в гостиной, пьяные и злые после победы львов (тогда все были пьяные и злые, даже те, кто не слишком-то интересовался квиддичем), и Терри, будучи абсолютным кретином, оставил один из синяков (на ключице) заживать без магии; носил его и лелеял, как единственное доказательство того, что Флинт все еще помнит о его существовании.
Сейчас все последствия драки он стирает с себя, как с куска пергамента – даже не разжимая зубов для словесных заклинаний.
Он натягивает вязаный магловский свитер, в котором выглядит еще младше и безобиднее и располагает к себе быстрее (в деревенских пабах его просто обожают, особенно женщины 35+) и выходит из комнаты. От неожиданности столкновения с Флинтом, Терри отлетает в стену и успевает открыть рот для сопутствующей беседы, но его тут же пинает Китти и за воротник оттягивает назад.
– Прекрати.
– Что прекратить?
Он смотрит на нее почти возмущенно, будто она плюнула ему в спину, но с Китти это дерьмо не срабатывает. Она скрещивает руки на груди и прожигает его глазами.
– Прекрати быть такой невыносимой задницей. Кто-то должен прикрывать твою спину.
– Ты уже ее прикрываешь.
– Этого недостаточно. Соберись. Он кажется неплохим командиром, может, нам хоть в этот раз повезет. Пожалуйста?
Терри закатывает глаза и кивает, пропуская Китти вперед.

Флинт раздает роли и объясняет правила, и Теренса охватывает крепчайшее дежа вю.
– Мы можем аппарировать, – предлагает он внезапно. Китти смотрит выжидающе, уже сложившая два и два, и Хиггс вымученно добавляет: – вместе… Мы можем аппарировать вместе. Для сохранения физической энергии?
Флинт кивает, и они делятся на две группы. Оборотни не слишком довольны распределением, особенно после рассказов Маркуса о безмерных богатствах, но чудесным образом в итоге сваливают вину на них с Китти:
– Да я без палочки могу больше, чем эта сучка.
– Или его баба.
Они ржут, восхищенные столь тонким каламбуром, и затягивают поверх тяжелых спин такие же тяжелые куртки; Китти, Теренс и Флинт ждут на кухне, когда за ними захлопнется входная дверь. Они решают аппарировать прямо из дома, но в последний момент Китти вспоминает про оставленные перчатки и бежит на второй этаж.
На этом моменте Терри стоит в десятке дюймов от Флинта, уже успевший занести палочку для заклинания, и когда они остаются наедине, опускает ее обратно. Теренс не смотрит капитану в лицо, или на его колени, или даже на воздушное пространство поверх его коленей, а вдавливает взгляд в прохудившийся пол и почти неслышно бурчит:
– Марк, я… – прежде чем язык застревает в горле, как пробка от бузинного вина. – Я… – Не хотел. Не хотел. Не. Хотел. нЕ хОтЕл.
– Насчёт три? – спрашивает Китти, едва запыхавшись, натягивает перчатки из жесткой кожи, и ждет, пока Теренс обхватит Флинта за локоть.
– Давай.

В пабе теплый прокисший воздух, мягкое освещение никелевых ламп и больше людей, чем Терри видел за последние полгода. Они равномерно размазаны по помещению, по барным стульям и за густо всаженными столиками на трех человек; Флинт ведет их к ближайшему, недалеко от двери. Китти смеется, привлекая внимание всех, включая Теренса и Маркуса, и перекрикивает собравшихся громким возгласом:
– И знаешь что самое безумное?
– Что? – в тон ей едва ли не кричит Хиггс.
– Выглядели они, как парочка чокнутых. То ли в платьях, то ли в мантиях, у одного даже метла при себе! А я ему и говорю: парень, Хеллоуин вообще-то в октябре! – она хохочет и хлопает ладонью по столу, пока Терри сканирует помещение, обнаруживая их почти сразу:
Двух худощавых маглов в дальнем углу, один чуть старше тридцати, второй запросто мог бы быть ровесником Флинта. История Китти подогревает в них и без того не затихающую панику, и тот, что помоложе, начинает нервно поправлять пальто (под которым, видимо, прячется палочка).
Терри выдергивает салфетку и брезгливо вытирает ею стол, поднося поближе к спрятанной под свитером вооруженной руке; на бумаге тут же возникает золотой циферблат со стрелкой на трех часах. Маркус сидит к ним боком, Китти – спиной, поэтому Теренс едва заметно пододвигает салфетку ближе, указывая направление и одновременно вскидывая голову:
– Официант, принеси темного пива. Три пинты.[nick]Terence Higgs[/nick][icon]https://i.imgur.com/OxHlCgx.png[/icon][status]fake it[/status][lich]<div class="zvanie1"><a href="ССЫЛКА НА АНКЕТУ">Теренс Хиггс, 20</a></div><br><div class="zvanie2">pb | пожиратель смерти</div><br><div class="cutline"></div><br><div class="zvanie3">biting your own neck</div>[/lich]

Алкоголь разжимает внутренности, свернутые за сердцем, будто стайка перепуганных кроликов в развороченной животной пасти, и Теренс не сразу соображает, что дело далеко не в стауте. Оно – в смехе Китти, ее легком, убаюкивающем голосе, впервые за долгое время налитом пусть и фальшивой, но радостью; и еще в колене Флинта, которое почти неощутимо соприкасается с Терри под столом, будто наконечник вбитого в землю флагштока с перепуганным потоком ветра. Музыка кажется острее, пропитанный кислотой воздух наполняет легкие, и Хиггс думает, против всех инстинктов, от которых резало последние несколько месяцев – может, Китти права. Может, с Флинтом они наконец отдерут себя ото дна того загустевшего болота, к которому приросли на молекулярном уровне.

– Если не слишком напуганы.
Терри берет сигарету, размягченную от влажного снега, зажимает ее ртом и затягивается. На вкус и запах ему плевать – после стольких дней, проведенных в обществе волчьей своры, вся слизистая пропиталась трупной затхлостью, и окажись немытый тролль у него под носом, Теренсу пришлось бы ориентироваться глазами.
За Флинтом, впрочем, он наблюдает, распуская все напряжение в мышцах, едва не щерится в густой снежной воде от накрапывающей улыбки, и потому вопрос оказывается неожиданным.
В свою защиту, Терри даже не давится, только щеки почти незаметно заливает теплым и красным:
– Когда были в доме? – переспрашивает он, опуская лицо к разводам грязи поверх сухой травы под ногами. В налипшей корке изо льда и разведенного чернозема ему видится собственный щенячий взгляд. – Да так, ничего особенного.

Их обрывает одна из целей, – та, что помладше. Странно, но в освещении фонарей Теренс видит его лучше, даже как-то сфокусированнее – все те детали, которые до этого блокировал мозг и отрицали глаза; неуклюже вправленная в штаны футболка под легким пальто, кривой шрам на подбородке (у Беи был такой же, когда она впервые навернулась с метлы – показывала Терри, как правильно сидеть и за что держаться), стертые ботинки и стертые джинсы, и сам он весь с головы стертый от дороги и страха, вылизывающего изнутри до заостренных скул и седеющих за висками волос.
Выродок, – думает Теренс, заглатывая насильно пробившую зубы таблетку до тех пор, пока горло ею не подавится, – блядское прогнившее отродье, – мозг соглашается, но сам Терри верит в это с трудом; он вспоминает ребят с Рейвенкло, с которыми проводил вечера под квиддичными трибунами на шестом курсе; они научили его магловской игре с раскрученной бутылкой (и кое-чему еще) и абсолютно ничем не отличались от него; вспоминает про неряшливого второгодку со Слизерина, который при всех завязал шнурки руками, а не палочкой.

Пока Терри думает, сможет ли он незаметно превратить карманные часы в спички, из-за угла выползает (вернее: сбрасывается, как разряд с ударной волной) Уэйд и скатывает всю их тактику шариком по пизде. Загнездившееся чувство неудачи прихватывает Теренса крюком, пока он заносит палочку для заклинания трансфигурации – живое превратить в живое намного проще, поэтому он обращает сваленное на земле тело в крысу. Она выходит плешивой, с редкими вкраплениями шерсти на голове, но профессора МакГонагалл поблизости все равно нет; Теренс аккуратно укладывает животное во внутренний карман куртки.

Китти в пабе не оказывается, но зато Рой и Эрни уже заливают подбородки слюной от злости, заведенные знакомым воем, и выцепляют тех маглов, которым хватило сил двинуться к выходу. Чье-то обведенное кровью тело свалено у барной стойки, сдавленный женский плач раскатывается по помещению и гаснет, Терри сжимает пальцы на корпусе волшебной палочки. Китти заходит в паб с той же стороны, с который пришли они с Флинтом, и Теренса отпускает на долю секунды – пока вслед за Шарп в помещение не проникают занесенная волшебная палочка и ее перепуганный хозяин.

– Где он? Где мой брат? Я убью ее, обещаю!
– Эй, спокойно, – Терри оставляет свою палочку в кармане и поднимает руки над головой. Китти обезоружена и широкий уродливый надрез ползет вдоль ее уха. – Мы не причем тебе вреда.
– Ага, держи ногу шире. Думаешь, я не видел этого, – он кивает в сторону Флинта, – в Пророке?
– Мы всего лишь выполняем приказ Министерства. Сдайся по-хорошему, и никто не пострадает. Ни ты, ни твой брат, н… – «ни маглы» Теренсу приходится оставить при себе, потому что а) он ощущает на себе взгляд капитана и б) женский плач за его спиной становится громче.
– Да похуй, – наконец решает Рой, отталкивает Терри в сторону и бросается на грязнокровку. [nick]Terence Higgs[/nick][icon]https://i.imgur.com/OxHlCgx.png[/icon][status]fake it[/status][lich]<div class="zvanie1"><a href="ССЫЛКА НА АНКЕТУ">Теренс Хиггс, 20</a></div><br><div class="zvanie2">pb | пожиратель смерти</div><br><div class="cutline"></div><br><div class="zvanie3">biting your own neck</div>[/lich]

Отредактировано Dudley Dursley (2020-01-04 23:59:07)

В четырнадцать он падает с метлы.
Не так, как это делает Беа – приземляясь в какой-нибудь до нелепого забавной позе, и не так, как Маркус – будто гравитация исходит от него самого и Земля обрушивается ему на затылок, а не наоборот; Терри падает легко, почти безмятежно, словно груда камней, обернутая в кусок ткани, и с характерным хрустом крошатся его кости, с характерным гортанным воплем  выползает вовне надломившая скулы боль. Теренс оказывается на траве, влажной от росы и ленивого дождя, тут же намокает и без того сырая футболка, гудит затылок и совсем рядом сырой песок поддерживает неестественно вывернутое колено. Первым к нему подлетает Пьюси, говорит:
– Блядь, – и потом, будто стайка заведенных игрушечных солдатиков, они все приземляются вокруг его распластанного тела с одинаковым выражением лица и «блядь, блядь, блядь». Только Флинт молча смотрит на это все, и в разрезе его сощуренных глаз уже блестит, расплескиваясь густой переменчивой дымкой, стратегия завтрашних действий.
Он говорит:
– Ты наш единственный ловец.
И команда пожимает плечами, и семикурсники опоясывают раздробленное колено в кусок тяжелого жгута, утягивая на манер корсета; Пьюси роется в карманах, где на самом дне обязательно завернут в фольгу ошметок какой-нибудь волшебной травы.
– Положи за щеку, – советует он, и команда дружно хохочет (Терри хохочет вместе с ними, но за щеку все равно кладет, потому что от боли белки глаз заливает бордовым).
В Больничное крыло он добирается только к полуночи следующего дня, во время игры пережевывая кислые травяные смеси мастера Пьюси, словно молодой теленок.

После этого физическая боль уже не кажется Теренсу непреодолимой, но вот ее свидетельства – вроде изрезанной когтями грудной клетки Китти Шарп, от которой расползаются кровавые ленты – встряхивают будь здоров. Он кивает (или думает, что кивает) Флинту и аппарирует обратно в дом, в их убогую иллюзию безопастности с проржавевшими сваями и издыхающими от сквозняка дверными проемами; укладывает Китти на диван (тут же набухающий от крови, будто переспелая вишня) и вытаскивает из кармана крысу. Она испуганно пищит под снопом искр и превращается в человека от реверсного заклинания.
– Ты знаешь целительную магию? – спрашивает Терри, не оглядываясь на остекленевшего в ужасе пленника; палочка скользит над порезами Китти, затягивая их визуально: внутренности под сцепленной кожей все так же выталкивают из себя кровь и жизненные силы.
– Эй! Целительные заклинания?
– Д-да…
– Чудесно. Империо! – трясущейся перепачканной рукой Теренс вытирает лоб, и пальцы оставляют на коже две яркие полосы. – Мне нужно вернуться. Помоги ей.
– Хорошо.
Терри кивает, для убедительности – раз шесть, закатывает рукава, весь покрываясь чужой кровью с головы до ног, и уточняет:
– Если она умрет, ты тоже умрешь. Медленно и больно. Понял?

Когда он возвращается обратно, паб горит, и люди горят в нем заживо. Огонь вскипает у самого основания по четырем углам – явно не от упавшей лампы или вовремя непогашенной сигареты, так что Теренс тяжело сглатывает и ждет, когда уляжется в горле неприятная горечь проебанности момента.
– Я бы убрал, – говорит он едва слышно, стоит им с Флинтом поравняться.
– Теперь не придется.
Крики не утихают еще долго – пока они подбирают оборотней и аппарируют обратно, пока Теренс покрывает Китти мазью и нашептывает заклинания над ее раскрывшимися внутренностями, пока их пытается переорать очнувшийся Уэйд и пока ночь, в конце концов, не заглатывает их, будто обнажившаяся змеиная пасть. Грязнокровка заперт в подвале вместе с трупом родного брата, Китти завернута в бинты в гостиной, Уэйд и Рой теснятся в одной из спален первого этажа, разделяя какой-то мерзкий волчий ритуал для заживления, который сопровождается скулежем и ритмичными песьими звуками.
Терри выходит на крыльцо в одних трусах и разношенных кедах, вытаскивает сигаретную пачку из своего маленького тайника и закуривает, задирая нос к усеянному звездами небесному брюху. Зубы почти тут же начинают выбивать пасодобль, но от этого сейчас легче, и холод даже будто приглушает звуки – реальные и не очень.
– Ну что, нашел все-таки свою нишу? – спрашивает Теренс, когда за его спиной скрипит дверь. В носу все еще стоит запах дыма, и от чужих воплей в голове пробирает намного крепче, чем от мороза, поэтому вопрос звучит обвинительно.
[nick]Terence Higgs[/nick][icon]https://i.imgur.com/OxHlCgx.png[/icon][status]fake it[/status][lich]<div class="zvanie1"><a href="ССЫЛКА НА АНКЕТУ">Теренс Хиггс, 20</a></div><br><div class="zvanie2">pb | пожиратель смерти</div><br><div class="cutline"></div><br><div class="zvanie3">biting your own neck</div>[/lich]

Отредактировано Dudley Dursley (2020-01-07 00:41:40)

– Переживаешь за мои яйца, капитан? – ухмыляется Терри, как в старые добрые, слишком уж как в старые добрые; подбирает оставленную на подоконнике палочку и призывает куртку из гостиной. Как и вся украденная ими магловская одежда, она сидит криво даже после заклинаний, будто созданная специально для того, чтобы собираться складками в локтях и ложиться не по линии плеч; греет черти как и сковывает в движениях.
– Ну вот, теперь они в относительном тепле и заботе.
Небо растекается загустевшим кровавым пятном и пропускает сквозь вздутые облака потяжелевший месяц (то-то оборотни в последнее время такие заведенные), снег подвисает в морозном воздухе, будто зачарованный.
Если не знать про войну, можно решить, что ее нет. На собраниях Темного Лорда или в коридорных артериях Министерства, но не здесь – посреди пустых лесов, по которым они носятся, будто в поисках священного папоротника, зацветшего в Ночь Равноденствия, иногда выстреливая зеленые страйки друг другу в спины.

– Не отказался, – на деревянных ступеньках порога медленно вмерзает лапками в коросту льда насекомое размером с кнат, с голубым огнем поверх хитина и треугольным рогом, всаживающимся в доски последние пару минут с отчаянным упрямством. – Умер в Азкабане в восемьдесят седьмом. Мама – за три года до этого.
Терри присаживается на корточки, тут же подметая краем куртки подтаявшую грязь под ногами, и заносит палочку.
– Наш дядя продавал заговоренные амулеты, – лед надламывается, вырывает одну из крючковатых лапок с корнем, но выпускает остальные, и жук на секунду загорается по-угольному оранжевым, – его жена – одна из родственниц Лестренджей – растила нас с сестрой после его ареста.
Жук тут же ускоряется и убегает куда-то под крыльцо дома, где напитанная снегом и дождем подгнивает прошлогодняя трава.
– Так что когда Беа решила устраиваться в Министерство, ее туда не взяли. Ее, в общем-то, вообще никуда не взяли. А ведь она со сраного Хаффлпаффа, – Терри вздергивает узловатое тело вверх, отряхивается, хотя отряхивать ему особо нечего, и вытаскивает еще одну сигарету. – Лучшая жизнь нужна не только оборотням. Мир, к которому ты принадлежишь. Люди, которым не насрать.

Они вывозят все – что-то тетя забирает во Францию, что-то закрывают в Гринготтсе – и к моменту, когда скромный особняк Хиггсов передают в вольное пользование Министерству, от него остается только каркас, пара фарфоровых чашек и захлебывающийся слезами эльф. Последнего тетя вовремя успевает призвать в новое жилище, скромную меблированную квартиру с решетчатыми окнами навыкате и пожелтевшей лепниной на фасаде; скромной – по меркам разве что самой британской аристократки, запертой в пяти спальнях со столовой, гостиной и двумя балконами, выходящими на Сену. Ей хочется остаться в Англии, поближе к племянникам, которых она любила и нежила, вопреки вылитому из гоблинского серебра хребту в худосочном теле, с тех пор, как они впервые переступили ее порог; но с каждым годом ее магия все слабее (проклятая обручальным кольцом мужа, который предусмотрел измены, но не предусмотрел собственную смерть в Азкабане), и Терри отсылает тётю в Париж. Он даже смотрит сурово и разговаривает грубо для важности – ее это забавит, но она послушно сворачивает платья в чемоданы.

– Возможно, стоило подумать о переезде, – Теренс замолкает, только сейчас ощутив просачивающуюся сквозь него искренность, и с опаской косится на Флинта, настойчиво напоминая себе, что они не друзья, и один нож все еще торчит у Хиггса из задницы после прошлой ошибки доверия.

– Придут ли? Они бешеные и тупые, что с деньгами, что без них. Я подежурю ночью, если хочешь.
Спать он все равно не сможет – волнение скользит сквозь издергавшееся колено и некуда деть руки (поэтому он курит уже третью за вечер; заказал две пачки еще в пабе вместе с пивом, но не стал открывать, чтобы остались на будущее), и человеческие вопли ползут следом, как оброненная фонарем зловещая тень.

На вопрос о Китти Теренс краснеет, кажется, всем телом сразу, и не потому, что Флинт спрашивает, а потому что его голос и слова вроде «трахаетесь» до сих пор с полпинка пробуждают в Хиггсе школьника.
– Уже нет, – отвечает он и затягивается, чтобы отвлечь мышцы лица от той херни, которую они вытворяют в смущении. – Слишком странно. Как трахаться с Пьюси, можешь себе представить?[nick]Terence Higgs[/nick][icon]https://i.imgur.com/OxHlCgx.png[/icon][status]fake it[/status][lich]<div class="zvanie1"><a href="ССЫЛКА НА АНКЕТУ">Теренс Хиггс, 20</a></div><br><div class="zvanie2">pb | пожиратель смерти</div><br><div class="cutline"></div><br><div class="zvanie3">biting your own neck</div>[/lich]

К собственной чести, на подходе к гостиной Терри спотыкается всего раз, не то запутываясь в шнурках, не то теряя баланс из-за кривых досок – флинтовых инстинктов хватает ухватить его покрепче, но не придушить, и Теренс окончательно теряет контроль над собственным дыханием. Мерлинова борода, какого хера ты ко мне пристал, думает он ворчливо, но не отстраняется, пока рука сама не разожмет пальцев – вынуждая сдержаться от порыва отлететь в другой конец комнаты и забиться там под шкаф.

– Не могу понять, – как-то говорит Пьюси, запрыгивая на стол, где развернутый пергамент по ЗОТИ покрывается убористым почерком заговоренного пера, – то ли Флинт заражает тебя своей тупостью, что, конечно, случается и с лучшими из нас, – в бумажном свертке он держит конфеты собственного приготовления, и по их приторному запаху переспелой бузины нетрудно угадать, как именно они воздействуют на мозг, – то ли тебе пора вытащить голову из жопы.
– Только при условии, что ты затолкаешь туда свои проповеди, – Теренс даже не отвлекается от книги, позволяя палочке в рабочей руке свободно дирижировать истерзанным пером.
Эд заземляет ботинок на стуле между ног Хиггса и выдергивает том «Практической защитной магии» у него из рук.
– Знаешь, какой снитч не может поймать ловец? – спрашивает он заговорщическим тоном.
Терри закатывает глаза так выразительно, что они начинают слезиться:
– Какой?
– Тот, который уже был пойман.

Китти не просыпается. Почему-то Терри ждет, что она откроет глаза, выдранная своим невозмутимым духом из своего же тела, понемногу проваливающегося в смертоносное болото из снов и галлюцинаций, но она продолжает лежать, неподвижно и тихо, волнуясь грудной клеткой под напитавшимися кровью бинтами. Теренс едва не выдавливает себе глаза, вытирая их ладонями, когда что-то желчное встает под адамовым яблоком и подступает к небу – но вовремя берет себя в руки.
– Пару часов на beauty sleep для капитана, – Терри лениво и оттого почти беззлобно салютует и ползет на второй этаж, чтобы натянуть футболку и штаны и захватить спальник; оборотни на первом этаже непривычно тихие, хотя обычно даже во сне они умудряются подвывать на такой громкости, что Теренс и Китти вынуждены набивать двери звукоотталкивающими заклинаниями до тех пор, пока те не начнут трещать от напряжения – и все это наводит Хиггса на мысли, что они все, включая паршивых волков, неминуемо ждут смерти.

Сон обычно похож на свободное падение. Терри слишком напряжен, слишком хорошо понимает, что переломить ему хребет займет от силы пару минут – и потому в этом доме он всегда на взводе, прогоняет тревожность через себя, как через аппарат брожения крепительных зелий, просыпается каждые двадцать минут, чтобы удостовериться: дверь все еще закрыта и за окном выкатывается тяжеловесное холодное солнце, как и каждую ночь до этого, как, возможно, и каждую последующую ночь.
Сегодня он укладывается на ковре, поближе к Китти, но подальше от Флинта, от усталости его немного знобит, зелье срабатывает почти сразу же и крепкий сон оказывается еще дерьмовее обычного.

Пару недель назад Уэйд выдрал кусок горла пятилетней девочке, прожевал магловское мясо в шерстяной пасти и с наслаждением заглотил – аппетит «мне ничего не будет», «прав тот, кто прав» и «все средства хороши». За пару дней до этого их командир – семнадцатилетняя кузина Монтегю – напоролась на свое собственное заклинание расщепления, успела взглянуть на Теренса со смесью ужаса и бесконтрольной паники, и распалась на снегу, будто детская пирамидка. За месяц до этого кто-то из Ордена использовал на их оборотне ошейник, высасывающий жизненные силы – и три дня подряд его пытались снять, пока от взрослого мужчины не остались одни сырые кости.

После всего этого, в общем-то, неудивительно, что Терри выдергивает из столь глубокого сна – как по будильнику – два часа спустя собственные крики. Удивительно, впрочем, обнаружить на себе Флинта, зажимающего Теренса ногами по обеим сторонам, перекрывшего рот холодной ладонью и обхватившего занесенную с палочкой рабочую руку.[nick]Terence Higgs[/nick][icon]https://i.imgur.com/OxHlCgx.png[/icon][status]fake it[/status][lich]<div class="zvanie1"><a href="ССЫЛКА НА АНКЕТУ">Теренс Хиггс, 20</a></div><br><div class="zvanie2">pb | пожиратель смерти</div><br><div class="cutline"></div><br><div class="zvanie3">biting your own neck</div>[/lich]