Шум пробивается, словно бы сквозь толстую водяную стену. Сквозь слой ваты. Кассиопея стоит в кругу девушек и парней, которые бы хотели с ней пообщаться, но ничего не слышит, только считает собственные вдохи, кажется, слишком громкие, заполняющие пространство, становящиеся единственным чётким звуком. Лав и Анджела сегодня не пошли с ней, хотя обычно они постоянно рядом, как фрейлины у принцессы, её верные спутницы. Но будет наивно считать, что у них нет собственной жизни, правда? Анджела, с её понимающей и всепрощающей улыбкой и взглядом, мягко скрывает себя от мира, а вот Лав - случай более тяжелый. Кэсси знает, куда и когда направляется её цветастая подруга, и временами это её бесит. Она даже знает, почему - но предпочитает не озвучивать эту мысль, чтобы не столкнуться с абсолютным бессилием и осознанием собственной...смертности? У Лав есть друг, который годится ей в прадедушки, и в это же время, если она видит, что Кассиопея в мирном настроении, начинает о нём болтать, а Фонтейн, в свою очередь, слушает её голос, любуется её улыбкой... и тонет в ощущении, что она смертна, и что, хотя ей всего лишь 19, она уже не успевает. Не успевает сделать что-то важное, а у Лав впереди для этого вечность, и Кэсси - альпинист, если Уокер себя не покажет за свою долгую-долгую жизнь. И у неё будет спутник, который запечатлеет её успех, а она, Кассиопея, обратится в прах. В воспоминание. Потом и оно покроется слоем пыли.
...но если честно, в последние дни её беспокоило даже не это, тут стояла проблема поглобальнее. Буквально неделю назад разрушилась, фактически, вся её жизнь. Всё, что она несколько лет строила, просто взяло и...исчезло, мать вашу, исчезло! Ей никогда не вернуть этого! Можно только пытаться - заранее понимая, что попытки обречены на провал. Фонтейн не может себе представить, что было бы, отправься она в тот выходной в ММ - она ведь хотела. И что тогда бы случилось, попала бы она... в никуда? Что случается с магией и заключенными в ней людьми после схлопывания? Возможно, она никогда не узнает. Возможно, этот секрет никогда не откроется человечеству вовсе. Тут есть повод осознать свою ничтожность, свою...эфемерность. Грёбанная бабочка, которую так легко сжать в ладони - и раздавить, переломав хоботок и крылья. Оставить только пыльцу на кончиках пальцев, да и её смыть горячей водой и мылом. Может, так было бы даже легче?.. Но это - мысли человека слабого, а Кассиопея, - к сожалению? к счастью? - не из таких. Поэтому она перестает плакать, обнимая колени и сидя в своей комнате, заперев её на замок заклинанием. Несколько дней она уже просидела дома одна, никуда не выходя, заставив даже маму забеспокоиться, не открывая дверь подругам, отказываясь впускать их в свой дом, и находя горькое удовлетворение в том, что пока их не пригласят, они не смогут войти, даже если дверь будет распахнута настежь. Ей нужно собраться. Да. Но через эти несколько дней Фонтейн вдруг осознаёт, что превращается в замедленную бомбу, что ещё немного - и она выдернет чеку и сделает что-то ужасное. В конце концов, её жизнь не остановилась? Ей больше нельзя оставаться одной. Поэтому, вытирая слёзы, и от того несколько раз переделывая макияж, отправляет всё это к чёрту, и красит только губы - алым. Как кровь. Потому что это даёт дикий контраст с её белой кожей и волосами цвета вороного крыла.
А затем выходит... но не в свет, а скорее, в полумрак. Дело не в освещении - здесь с ним всё в порядке. Просто наверное, в такие места не стоит ходить приличным чистокровным девочкам? Окей, она не собирается быть приличной. И не она одна, видимо - взглядом Кэсси, которая оглядывается по сторонам, придя на эту вечеринку совершенно одна, буквально вытащив себя за шкирку из дома, цепляется за Эдуафору Роул. И неожиданно ощущает волну облегчения, потому что во-первых, она нашла того, кого неожиданно хочет видеть, а во-вторых, иногда приятно пообщаться с тем, кто с тобой в более-менее равных условиях. Эда её не видит, а потом к ней и вовсе кто-то обращается, привлекая внимание, поэтому у Кэсси есть несколько мгновений форы, чтобы подойти к столу, где устроили "фуршет", и где скоро будет далеко не так порядочно, и подхватить два бумажных стаканчика, заполненных дешевым алкоголем, естественно, и натянуть на лицо улыбку. Громкость окружающего мира постепенно приходит в норму, дыхание становится ровнее. Кассиопея даже думает, что может, она не зря заставила себя выбраться. Но пока она доходит до Роул, её саму окликают, останавливают, но Кэсси не хочет говорить с кем-то ещё, она позволяет себе эту слабость, и выдаёт что-то короткое и едкое, затем равнодушно продолжая свой путь - чтобы буквально выскользнуть из-за спины Эды, в приветственном жесте приподняв стаканы:
- Здравствуй. Я надеюсь, ты не откажешь мне в такой чести и выпьешь со мной? - Её слова звучат подчеркнуто вежливо и оттого чуть иронично, но без капли яда, а помада на её губах ещё не успела стереться, оставшись на стаканчике. И Кэсси вставляет Роул в ладонь стаканчик с мягким напором, а потом улыбается и кивает на балкон:
- Пойдём...подышать? - Но Кассиопея хочет не дышать, она хочет курить, потому что вот этой маленькой прелести была лишена у себя дома. И Кэсси хочет тишины, покоя, и приятного общества, но красть Эду у людей насовсем было бы неправильно. Принцессе из вороньего факультета давно пора перестать быть такой капризной и считать, что люди принадлежат только ей. И выглядит Фонтейн, как всегда, роскошно, словно на её голове действительно корона, а не терновый венок шипами внутрь, даже будучи во вполне маггловской одежде, и улыбается она так безмятежно - но во взгляде зелёных глаз ясно читается мольба. Но Кассиопея не будет ставить никаких ультиматумов, как и просить вслух - она целиком отдаёт себя на чужой суд. И ей нравится, что можно не быть хозяйкой положения, не играть и не примерять на себя новые роли - кроме, разве что, одной. Роли безмятежной девушки, у которой всё хорошо, и которая абсолютно разбита внутри. Эти осколки можно собрать - но тогда не раз, возможно, придётся порезаться. Эда может решить, хочет ли она заглядывать в чужую душу и хотя бы замечать эти осколки или нет, и будет с достоинством принят любой вариант. Но... пожалуйста?