Томаш лениво оторвал от земли заднюю лапу и тремя короткими рывками почесал себя за ухом. В своё время для него стало открытием, что собаки чешутся не только потому что им хочется, а ещё и просто от скуки.

Он притулился к ноге сидящего пожилой волшебницы в огромных очках, сидящей с газетой на лавочке наискосок от входа в один из пабов на Каркитт-маркет. Вчера Томаш так же просидел у другого паба почти до одиннадцати часов вечера, но отправился восвояси, так ничего и не дождавшись. Сегодня он учёл свои ошибки и занял позицию, с которого просматривались входы двух пабов - одного чуточку хуже, конечно, но углом обзора пришлось пожертвовать ради маскировки. Оставался, правда, ещё один, но Томаш списал его в издержки. Согласно теории вероятностей рано или поздно они пересекутся. Если Каркитт-маркет останется "холодной", придётся снова идти к Уолту с бутылкой огневиски, чтобы тот дал ему покопаться в истории маршрутизации камина из штаба хит-визардов, чтобы расширить круг своих поисков.

Старушка в огромных очках шумно перелистнула страницу Ежедневного пророка. Томаш широко зевнул, зажмурившись и высунув длинный язык, и завалился на бок, немного вытянув затёкшие от долгого сидения лапы. О шерсти беспокоиться не приходилось - он старательно вывалялся в грязи перед тем, как прийти сюда. Как, собственно, и вчера, и обычно перед любой своей вылазкой. Породистость была большой проблемой для шпиона - одинокий породистый пёс выглядел подозрительно и притягивал взгляд, а пару раз Томаша вообще чуть не похитили. А заляпанный грязью он тянул на небольшую обаятельную дворняжечку, к которой вряд ли кто-то будет приближаться, чтобы не испачкаться. Мерзко, конечно, но всё ради искусства.

Лежать долго не пришлось. Почти сразу же нос Томаша уловил до боли знакомый запах ванили и табака - тот самый, из-за которого незнакомец и попал в подозреваемые.

Томаш встал и лениво потянулся, припав на передние лапы, словно вовсе никуда и не спешил, кося одним глазом в сторону парня, который вышел из дверей паба и куда-то направился.

Сосредоточив всё своё внимание на косточке, которую зарыл вчера в грунтовом покрытии в Лютном (он действительно закопал её там), Томаш встряхнулся и неторопливо засеменил следом.

Косточка, косточка, косточка. В Лондоне, на самом деле, было не так много легилиментов, как в России - наверное, из-за того, что народу здесь в принципе было меньше. Но легилиментом всё же мог оказаться любой, поэтому после долгих тренировок у Томаша вошло в привычку мыслить образами, а не словами или предложениями. Главное не упустить концентрацию и не подумать ненароком вместо косточки о кружке ледяного пива.

КОШКА! Томаш метнулся в сторону, загоняя её на дерево. Отвлёкся на пару секунд и едва не потерял тонкую струйку запаха в ароматах выпечки из магазина, мимо которого пробегал - в котором, наверное, и подкармливалась кошка. Пару секунд он панически втягивал воздух носом, но потом снова уловил нотку табака и опять потрусил следом.

Свой объект - парень лет двадцати пяти-тридцати, если, конечно, это настоящее его обличье - Томаш даже не видел, полагаясь полностью на нюх. Пусть он и выглядел как обычная грязная уличная дворняга, лишний раз мозолить объекту глаза совершенно ни к чему.

С Каркитт-маркет они свернули в Горизонтальный переулок - сперва объект, а следом и сам Томаш. В переулке людей было меньше, поэтому Томаш отстал ещё на несколько ярдов, не боясь потерять преследуемого, здесь запах табака, ванили и какого-то дурацкого шампуня ничем не глушились.

После того, как подозрительный тип скрылся в квартире, Томаш побежал дальше, чуть задрав голову у двери этой квартиры, чтобы запечатлеть нужный запах.

Томаш вернулся очень ранним утром - часов в пять, незадолго до вывоза мусора. Именно мусор в этот раз его и интересовал.

В переулке, где стояли мусорные баки, уже хозяйничали несколько енотов. Подойдя к ним, Томаш расставил лапы пошире, наклонил голову и тихо, предупреждающе зарычал. Те в ответ зашипели, как злобные кошки. Враги, враги, враги. Томаш прижал уши и начал подбираться к ним, осторожно переступая лапами. Первыми нервы сдали у енотов. Злобно сверкая глазами в предрассветной мгле, те постепенно сдали позиции, и Томаш не удержался от того, чтобы победоносно буркнуть им вслед - попытайте-ка счастья на другой улице, жирные полосатые крысы.

Пакет, пахнущий среди прочего табаком, ванилью и тем самым шампунем, оказался сверху. Значит, сидел допоздна. Значит, выбрасывал мусор вечером. Значит, несуеверный. Стоя на задних лапах, Томаш опёрся одной передней о край мусорного бака, а второй - выскреб из него пакет, сбросил на пол и принялся аккуратно скрести когтями.

Что ж, о, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух.

Подозреваемый явно холостяковал - ни характерного женского, ни детского мусора в пакете не оказалось. Домашними животными тоже не пахло. Томаш лапой отодвинул в сторону несколько обглоданных куриных костей, чтобы в случае чего сделать вид, что трудился он именно над ними.

Какой только дрянью ни приходится заниматься хитам без доплаты.

Осторожно наступив на край пакета, Томаш выскреб из него ещё немного мусора. Среди прочего там оказались какие-то бумажные клочки. Вряд ли что-то интересное, но лучше проверить. Шифровки часто маскировали под обычные флаеры - Томаш был почти на сто процентов уверен, что это не тот случай, потому что только олух будет выкидывать шифровку в обычный мусорный пакет - но всё равно аккуратно сдвинул лапой вместе несколько кусочков, вдруг что-то интересное.

Хлопок аппарации за спиной застал шпиона врасплох. Он подпрыгнул на месте, резко обернулся и угрожающе зарычал, осторожно пятясь.

Конечно же, это был не енот.

Всё сознание Томаша преисполнилось страхом и неприязнью. Он вспомнил, как его вчера пнули в Лютном, как мальчишки кидались в него камнями, как какая-то кухарка пыталась облить его помоями. Он не ненавидел людей, но и общего с ними иметь ничего не хотел, от людей зло, от людей плохо, люди причиняют боль. Я не хочу конфликтовать с тобой, человек, но у меня есть зубы, и я буду защищаться, так что давай разойдёмся каждый своей дорогой.

Он не знал, что такое волшебная палочка, он не понимал её угрозы, он старательно огибал её своим вниманием, чтобы не скользнуть случайной мыслью, которая выдаст его с лапами и хвостом.

Уходи, человек. Или дай уйти мне.

В какой-то момент дистанция между ними увеличилась достаточно, чтобы Томашу показалось, что будет уже безопасно повернуться к незнакомцу спиной и броситься бежать отсюда со всех лап, чтобы даже ветер не догнал. Что он, в общем-то, и сделал.

И тут же почувствовал себя, как птица, на которую накидывают полотенце или шляпу. Лапы спутались, в глазах потемнело, а язык вдруг занял всю пасть. Томаш уебался мордочкой о мостовую, проехал несколько футов по инерции и затих.

Он попытался заверещать, как делал всякий раз, когда привлекал чьё-то слишком назойливое внимание - пронзительно, истерично, на весь квартал, чтобы все вокруг слышали, что какой-то негодяй обижает маленького славного пёсика. Обычно это срабатывало, и Томаша отпускали восвояси. Но в этот раз заверещать не получилось, и он только тихонечко заскулил. Я не знаю, что вы со мной сделали, сэр, но пожалуйста, оставьте меня, я просто голодная дворняжка, которая не сделала никому ничего плохого.

Отвратительно, отвратительно сработал.

И даже едкие комплименты в этот момент не смогли даже чуточку приподнять самооценку Томаша.

Он бы нахмурился, если бы мог пошевелить хотя бы одной мышцей своего тела. Вместо этого он угрюмо вздохнул и скосил глаза на своего оппонента, чувствуя себя огромным вкусным окунем - больно уж радовался незнакомец, совсем как рыбак, который "вот такенную рыбу поймал!"

Мычать Томаш тоже не стал - сохранял достоинство. Терпеливо дождался, пока тот спеленает его, как копченый окорок, в несколько витков по рукам и ногам, мимоходом оценивая обстановку в комнате, насколько позволял угол обзора. Безликие икебаны, нейтральные картины на стенах, минималистичный дизайн - жильё явно съёмное, никаких колдографий, ничего, что позволило бы назвать помещение обжитым.

Когда незнакомец снял ступефай, легче стало ненамного - Томаш мог вертеть головой, но связали его туго... профессионально. На секунду стало смешно, в голову Томаша никогда не приходило, что "шиба" и "шибари" звучит очень похоже. Но потом снова стало несмешно.

- На жизнь? - Томаш вскинул бровь, - всё настолько серьёзно?

В сущности, он не нарушил ни одного закона. Не заступил ни на чью частную собственность, не нарушил ничьих личных границ, не посягнул ни на чьё имущество. А то, что в мусоре решил покопаться - так мало ли у кого какие хобби? Мусор, он же уже ничей.

Но прикидываться дурачком было не просто бессмысленно, а ещё и опасно. С "жизнью" парень, конечно, блефовал - слишком холёный, слишком "правильный", без соципатичного блеска в глазах, больше похож на очень увлечённого отличника, но точно не на главаря мафии или что-то вроде того. Опасность заключалась в другом - несколько недель назад Томаш лично отдал этому парню стопку личных дел, и своё в том числе. Так что если продолжать вилять, можно поставить под удар не только себя, но и всю штаб-квартиру.

- Это лишнее, - Томаш красноречиво повёл плечами, чувствуя, как неприятно врезается в руки верёвка. - Я не собираюсь разбивать вазу о вашу голову или что-то вроде того. Развяжите меня, и поговорим.

Конечно же, это не сработало. Томаш закатил глаза к потолку и снова перевёл взгляд на своего визави.

- Хорошо. Моё имя Томаш Дворжак, я хит-визард. Документы в нагрудном кармане, - он кивнул головой вниз, указывая на тот самый карман. - У меня не было никакого задания, клянусь, я действовал один, и могу повторить это под присягой. В штаб-квартире об этом никто не знает, ни коллеги, ни начальство, я не делился с ними своими планами.

Он вздохнул и ещё раз подёргал плечом, намекая, что теперь-то уж точно можно его развязать. А если ещё и налить ему чего-нибудь, так он вообще будет очень благодарен.

- Вы вольны доложить об этом моему начальству, но только если хотите поглазеть на публичную порку. Формально я не нарушил ни одного закона и ни одной статьи устава хит-визардов, так что вряд ли меня уволят, понизят или даже оштрафуют. Но должен признать, портить отношения с начальством мне бы не хотелось, так что мы, наверное, можем обсудить это, да?