НИНИАН КЕЛСО СЕЛЬКИРК
Ninian Kelso Selkirk
| ВОЗРАСТ: 27, 08.08.2001. |
ИМУЩЕСТВО
Волшебная палочка: граб и перо феникса, 11 дюймов, жесткая.
Средство передвижения: аппарация, каминная сеть, порталы и маггловский общественный транспорт.
Артефакты: зачарованный зуб гавайской черной акулы, отваживает мелких морских вредителей и, говорят, может в последний момент дать тот самый живительный глоток воздуха, чтобы предотвратить бесславное утопление.
Домашние животные: выращивает жабросли в небольшом аквариуме и иногда разговаривает с ними.
ИСТОРИЯ
Дедушка: Александр Селькирк, маггл, профессор Абердинского университета (морская биология)
Бабушка: Нив Селькирк (Доуи), волшебница, домохозяйка
Мать: Ванесса Тайлер, маггл, искусствовед, погибла от аневризмы сосудов головного мозга
Отец: Тасгалл Селькирк, волшебник, старший аврор, числится пропавшим без вести с 16 января 2028 года
Чуть-чуть про детство
Ниан в общем-то всегда был обычным, примерным ребенком. Ну, на первый взгляд.
Тихий, маленький, неприметный в своем тихом подходе к жизни, редко улыбающийся просто так, проглатывающий энциклопедию за энциклопедией по естественным наукам (динозавры и Древний Египет тоже его не миновали), слушающийся своих родителей.
Он не лез на рожон, не сопротивлялся, когда мама с папой совместно решили определить его в маггловскую школу в ожидании письма из Хогвартса, старался не участвовать в неинтересных для него личностных конфликтах со сверстниками. Складывалось впечатление, что он просто проглатывает все необходимые блюда этой жизни, чтобы добраться до заветного, обещанного самими правилами трапезы десерта.
Кто бы знал, что все наметки родителей на его жизнь разбивались о рассказы дедушки о подводных загадках и удивительных существах, в том числе неизведанных, никем не познанных, никем не найденных, населяющих их планету.
Мечты о большой воде и о мистических глубинах ожидаемо остались с ним надолго.
Хогвартс только внес корректировки в то, как именно эти мечты были сформулированы.
(А еще Хогвартс внес Каи, но об этом позже)
Немного про родителей
Отношения с матерью у Ниниана складывались лучше и гармоничнее, чем с отцом: у нее не было для сына никаких определенных установок, никаких представлений о том, как должен выглядеть и вести себя “настоящий мужчина”, не было предложений и предположений по поводу спутниц жизни и возможных карьерных дорог, ни попыток определить ребенка в кружок бокса, чтобы умел себя защитить (зачем? от чего?). Ничего из этого.
Ниан ненавидел, когда на него навешивали ожидания со стороны, но еще больше он ненавидел им не соответствовать. Ожиданий Тасгалла хватало с горкой так, что со стороны Ванессы даже не нужно было никаких дополнений — этого оказалось достаточно, чтобы в 2019 году Ниниан собрал чемодан и уехал как можно дальше от родни и как можно ближе к собственной мечте, на побережье Хорватии, чтобы попробовать, попытаться начать совсем другую жизнь, свободную от рамок — чужих и собственных — от ожиданий, от созерцания брака-не-брака родителей, который прекратил свое фактическое существование, когда Ниану было всего пять лет, и все никак не мог оформиться во что-то конкретно новое.
Он видел, как переживал отец по поводу развода, видел, как переживает мать на эту же тему, но с каким облегчением продолжает собственную жизнь после. И этого облегчения тоже было достаточно, чтобы не сочувствовать отцу слишком интенсивно: сложно сочувствовать кому-то, кто постоянно торчит на работе, а возвращаясь домой, поправляет стопку ожиданий на твоих плечах.
В 2021 году все рухнуло без возможности быстрого восстановления. Получив весть о внезапной смерти матери, Ниан вернулся в Великобританию, едва успев на похороны. Они никогда не общались с отцом настолько тесно и откровенно, как после этого события. Он никогда не переживал по поводу упорно ползущего вверх своей интенсивностью алкоголизма Тасгалла, как теперь.
Он никогда не чувствовал, что у них с отцом есть хоть что-то общее, но в процессе разговоров и переписок они оба как будто заново открывались друг для друга, находили то, что было годами утеряно, что раньше проходило через Ванессу как буфер и, возможно, сглаживалось и приукрашивалось ею, чтобы не было острых углов, которыми они из раза в раз упирались друг в друга. Больше некому было их стачивать. А значит, им стало необходимо учиться с ними жить.
Хогвартс
В 2012 году Ниниан получил заветное письмо, которое, в целом, ожидал, и без каких-либо особых сожалений (но с кучей переживаний по поводу смены обстановки и образа жизни) отправился на Хогвартс-экспрессе в новую веху своей жизни.
Академически все это не сильно выбивалось из привычной действительности: учеба есть учеба, а увлекательного только прибавилось, что делало весь процесс если не легче, то чем-то, на чем сфокусироваться было куда проще. Другой вопрос — это новые социальные связи, с которыми у Ниана не то что всегда ладилось. Скорее, нет, не ладилось обычно от слова “совсем”, и чаще всего — в те случаи, когда отношения не налетали на его сложный характер и там же садились на мель — именно потому, что в какой-то момент у него резко отпадал интерес в продолжении хоть какой-то линии общения. За редкими исключениями. Одним из которых стал Каимана Джейсон (ну вот, мы теперь к нему вернулись).
Каи не было похож ни на кого из тех, кого Нано (теперь Нано, как сокращение от имени Nanaue, которым окрестил его Джейсон после их первой драки, в процессе которой Ниниан умудрился его укусить) знал до или, если быть откровенным, после. Каи сам был морем, только южным, бурным и веселым, до безумия, до пизды просто красивым и теплым, и Нано долгое время не мог решить, с каким поклоном к этому морю подойти. Настолько долгое время, что до сих пор.
Каи все еще для него непостижим в том простом смысле, что он понятия не имеет, с какой стороны можно попасть в его гавань. Нано чувствует, что дальше того, что у них уже есть (было), его просто не ждут.
А он будет ждать, сколько будет себя знать.
Хорватия
Центр изучения и презервации уникальных видов морских тварей “Сельма” принял свежеиспеченного энтузиаста с распростертыми объятиями, и какое-то время жизнь Ниниана была проста и прекрасна. Стажерам платили немного, но он справлялся, найдя для себя особый ритм и полностью полагаясь на милость моря и погоды. Взлет по карьерной лестнице до эксперта и старшего научного сотрудника получился если не стремительным, то точно без потери темпа: от энтузиазма и въедливости Нано можно было питать маггловскую электростанцию.
Работа на свежем воздухе, климат и физическая нагрузка тоже пошли на пользу. Ранее склонный к простудам от любого сквозняка и худой и тонкий как шпала, здесь Нано обрел нового себя, научившись править яхтой и проводя в море все больше времени при любой погоде. Исследования стабильно приносили результаты, базы знаний дополнялись и видоизменялись, все шло так, как он всегда мечтал в далеком детстве, забравшись под одеяло с очередным иллюстрированным справочником, втихаря подсунутым ему дедушкой.
До 2025 года.
Инцидент, о котором Нано не рассказывал никому, кроме Каи, обошелся с ним жестоко. Обнаруженная новая колония средиземноморских сирен, с которой Ниниан вел работу полгода, изучая с их согласия особенности и отличия от других известных кланов, в одночасье обратилась против него: то ли сыграла роль, что в это время там происходили внутренние терки, то ли что-то еще. Нано не разбирался, не хотел разбираться. В тот момент у него было одно единственное четкое желание — выжить.
В этой части рассказа Селькирк обычно сбивался, начинал бормотать что-то про древних существ и жертвоприношения, про морских змеев и возвращался уже к моменту, когда ему удалось добраться до поверхности и снова вдохнуть воздух в агонизирующие легкие.
Как так получилось, что после инцидента он стал завязан с черным рынком и развил вкус к некоторым частям русалочьего мяса, тоже рассказывается невнятно. Возможно потому, что он не помнит фрагменты. Возможно потому, что ему стыдно признаваться в том, что он не нашел в себе силы рассказать всю историю, всю как было, в центре и незаконно сбыл несколько трупов сирен, от которых отбивался непростительными, чтобы замести следы.
Возможно потому, что ему непросто признаться самому себе, что в некоторых областях естественный научный интерес уже переступает всякие допустимые грани.
2028 год
Весной 2028 года Нано вернулся в Лондон, продав все, что имел в Хорватии, и запросив перевод в отделение центра в Кардиффе. Узнав о случившимся с британским Министерством Магии, он долго сохранял спокойствие, долго ждал весточки от отца, и еще дольше — официального подтверждения, что Тасгалл Селькирк действительно пропал вместе с многими другими. Затем он ждал, что по этому поводу скажет ОМП о возможности поиска и возвращения пропавших.
Затем Ниниан Селькирк просто устал ждать.
Он вернулся в Лондон с четкой целью выяснить, что случилось, и, по возможности, привлечь всех виновных к ответу, будь то законный способ или нет. Эстражисты лишили его единственного оставшегося родителя, за которого он держался все время после первой большой семейной трагедии, и этого Нано им прощать не собирался.
СПОСОБНОСТИ И УМЕНИЯ
На Нано не действуют песни сирен, и он не знает, чем именно это обосновано: собственным иммунитетом к подобного рода чарам или же тем, что амулет из зуба акулы сохраняет ему чистоту разума. Проверять он никогда не решался, без своего амулета в море Нано ни ногой, особенно после 2025 года.
Социальные скиллы оставляют желать лучшего, но с возрастом они все-таки приобрели более сглаженную и эффективную форму, чем были в школе.
Умеет в заклинание патронуса, научился ему под инструктажем отца-аврора. Патронус — мурена.
Охрененно готовит как нормальную человеческую еду, так и всякие штуки для магических существ и тварей.
Владеет русалочьим языком и даже худо-бедно разбирается в их диалектах. Помимо него еще неплохо знает хорватский и греческий.
Легилимент. Решил влезть в это, т.к. посчитал хорошей идеей для дополнения исследований существ и тварей. Картинки с них ловить занимательно и интересно, но голова потом болит долго и упорно.
В целом, Нано искусный маг, который выполнял и перевыполнял свои домашки в школе, сдал СОВ и ЖАБА на зависть многих и гордость отца. Он мог бы выбрать любой путь для себя, но в итоге выбрал море.
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ
Ненавидит, ненавидит эстражистов жгучим напалмом из эмоций, и намерен приложить руку к их падению в бездны ада.
К существам испытывает смешанные чувства: умом понимает, какие из них опасные, а какие нет, но после 2025 года испытывает иррациональный страх в их присутствии, который быстро трансформируется в гнев и неприязнь.
Людей уже давно не делит по категориям.
СВЯЗЬ С ВАМИ: Джек и Ко. | УЧАСТИЕ В СЮЖЕТЕ: Активное. |
Один. Раз. Раз.
Два.
Раз. Три.Джек считает шаги; ритм сердца подсказывает, но из раза в раз ошибается; он железно спокоен снаружи, интуитивно следуя самому короткому маршруту: соскальзывает в метро, маневрируя между людьми и не обращая внимание, если кого-то грубо задевает плечом, беспокойно мнется, дергая коленом, пока вагон ползет от станции к станции, раскачиваясь и раскачивая самообладание Джека, взлетает вверх по лестницам, вырываясь на свет мерлинов и продолжая движение.
Когда он движется, он не чувствует себя загнанным в угол.
Один. Два.
Один. Два. Два. Два.
Раз. Три.Уайтхолл стоит как стоял, и Джек замедляет шаг, чтобы не привлекать излишнего внимания. Эти места, где проходит граница между мирами, всегда нервировали его, и сейчас не делают ничего лучше. В таких местах Джек всегда отчетливо чувствует, насколько он не знает, с какой стороны черты стоит, и есть ли в этом смысл. В таких местах он неизбежно задумывается о собственных провалах, как волшебника, и несложившихся удач, как обычного человека.
Не сегодня.
Раз. Два. Три.
Три. Четыре. Раз.
Два. Два. Два. Два.Гостевой вход закрыт: телефонная будка опечатана и встречает Джека табличкой "OUT OF ORDER"; он видит людей из одного мира, он видит людей из другого мира, он обходит все, что может обойти, но не видит одного единственного, который мог бы заменить ему любой из миров, любого из людей, саму жизнь, страх собственной смерти...
...Два. Три. Четыре.
Стоп.
Раз. Два. Три.
Стоп.
Раз. Два. Три. Четыре. Раз. Раз. Раз...После долгих, бесконечно долгих минут хаотичного, замедленного из соображений безопасности поиска, Джек чувствует, что его голова готова взорваться. Страх, который он испытывает сложно назвать эмоцией, это натуральная физическая боль, отключающая все когнитивные и двигательные функции разом, и какое-то время он просто стоит на месте, обхватив руками голову и стараясь поймать хоть одну внятную мысль, которая подсказала бы ему, что делать дальше.
Он еще ничего не знает. Это все ничто не значит.
Ничто не имеет значение, если...
И вот эту мысль он ловко ловит за хвост, заталкивая в недра, откуда она посмела выползти, потому что такая отвязно триггерная иррациональность просто не имеет права существовать в его голове. Он — прагматик. Он — человек деталей и планов. Он —
не знает, что ему делать
Это не впервые, но, пожалуй, первый раз, когда он не только не знает, что делать, но и не может заставить себя думать в этом направлении, когда горящий обод под черепом полностью уводит любую логическую линию в реакцию нервной системы. Любая попытка прикоснуться к идее, что Лейбел мог быть на рабочем месте сегодня, делает инъекцию жгучей смеси там и здесь, когда в голове образуется небывало болезненная легкость, а затем ее швыряют о землю, и после этого — сапиотемнота. И так по кругу, по кругу, по кругу, по кругу, по кругу, в чудовищной самописной рекурсии...
Раз.
Раз. Два.
Раз. Два. Три.Джек даже не замечает, что снова идет, обратным маршрутом, но уже по верху, потому что у него есть идея, которую он не может сам себе озвучить даже в картинках, но она четкая, сильная, притягательная, и автопилот работает бесперебойно, стоило ему дать такой импульс. Пятнадцать минут ужимаются в одну и растягиваются в вечность — времявосприятие доступное только людям в измененном состоянии сознания, а сейчас у Милтона сознание явно пользуется привилегиями физической недосягаемости и ушло в обратный астрал из животного страха и вполне человеческой надежды.
Джек готов рычать, охраняя и вылизывая эту надежду, лишь бы только она оказалась правдой.
Раз. Два.
Раз. Два.
Раз. Два.
Раз...Фрагмент исчез за ненадобностью, и Джек стоит на пороге квартиры, в которой был один единственный раз месяц назад. Здесь ничего не изменилось и изменилось все равно, он просто дышал этим воздухом, этим запахом, и чувствовал, что в квартире живут. Жили.
Будут жить?
В квартире нет никого. Квартира пуста. В квартире резвятся смазанные звуки с улицы, вползающие в приоткрытое для проветривания окно.
Джек стоит на пороге очень и очень долго.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь.
Он размещается на диване, потому что больше не может стоять, закидывает длинные ноги на подлокотник, долго вслушивается в звук, который остается, когда он замирает:
кап. Кап-кап.
Кап-кап-кап.
Кап.Капает с ботинок на пол, и поэтому он закинул ноги на подлокотник, но сам Джек долгое время не может понять, что это и откуда, и нужно ли с этим звуком что-нибудь делать. Что это вообще такое? Что может его воспроизводить?
Нужно ли ему это понимать, чтобы Лейб вернулся?
Но ведь уходил ты сам.
И это последняя мысль перед тем, как Джек проваливается в сон вместе с заходящим за массивы домов солнцем.
***
Солнце выхватывает его лицо в свой объектив, и Джек недовольно морщится от такого непристойного вторжения. Он поворачивается на другой бок, подальше от пытающегося ослепить его с утра окна, и подбирает ноги, втирая щеку в подушку. Минут пятнадцать он еще дремлет, а потом на него постепенно, как блоки в тетрисе, падают следующие факты:
- под ним что-то мягкое и просторное
- на нем нет ботинок
- на нем нет пальто
- на нем куда меньше одежды, чем было до(до чего?)
Он подрывается подняться, все еще дезориентированный, и, запутавшись ногами в одеяле, падает на пол.
— Блять...
С пола его подбирают звуки из соседнего помещения (из какого? где он?): едва слышное мерное шипение, бряцанье чего-то металлического, звук закрываемой дверцы шкафа или выдвижного ящика; после звуков за нос чуть трогает пряный запах. Джек убирает со лба длинные пряди волос, избавляется от назойливого одеяла и, поднявшись, идет к тому, что на поверку оказывается кухней.
Его логическая часть дорисовывает квартиру Лейба, которая ранее сводилась к двум условным локациям внутри себя.
Его эмоциональная часть хочет привалиться к стене и выть.
Его человечная часть притупляет все, что сейчас происходит внутри, чтобы у него было время впитать и осознать.
Лейб жив.
Лейб здесь.
Лейб...Он не успевает подумать об этом намерении, но уже оказывается позади Лейбела, обхватывая его руками со спины прямо поверх плечей, явно мешая делать то, что он там сечас делает, и даже не сожалея об этом, потому что в этот момент, когда Джек зарывается носом в волосы у него на затылке, вдыхает и выдыхает, вдыхает и выдыхает, вдыхает и выдыхает чуть медленнее, чтобы уравнять эмоциональную волну, Джек понимает одну простую, очень простую вещь.
Я дома.
Отредактировано Ninian Selkirk (2022-08-13 19:56:25)
