Оливия Мильфёй/Тэмми Марч
Olivia Millefeuille/Tammy March

ИМУЩЕСТВО
Волшебная палочка: бук, сердечная жила дракона
Средство передвижения: метла, камины, порталы, аппарация — всё, что понадобится в конкретный момент времени.
Домашние животные: низл Олимпия

ИСТОРИЯ
Родители:
Фредерик Мильфёй — отец;
Адель Мильфёй — мать.
Проживают в маленьком магическом городке во Французских Альпах. В настоящий момент отношений с дочерью не поддерживают.

И первое время каждое утро ты стоишь под душем и остервенело трёшь кожу, стараясь стереть с ненавистного тела чужие взгляды, чужие руки, чужие губы. Ты же сама этого хотела, это была только твоя идея. Но почему-то так горько, так страшно осознавать на что ещё ты можешь пойти ради работы.
Отдаёшь всю себя, без остатка, без сожалений. Но работа жестокая тварь, работа перемалывает тебя в труху, сжирает заживо брезгливо сплевывая кости.
И появляется Тэмми, снова появляется Тэмми.
Но ты, Оливия, очень хорошо знаешь, что Тэмми появилась задолго до этого дракклого задания.

Тогда её ещё никак не звали. Просто часть твоей личности, надломленной бесконечными уроками, заданиями и наставлениями родителей. Темми ненавидела тебя, ненавидела твоё тело, твоих родителей. Тэмми была бунтаркой.
Родители говорили, что ты у них самая лучшая, самая умная, самая сильная.
Родители говорили, что ты ничего не добьёшься, что ты жирная, что ты ничего без них не стоишь.
Эти добренькие родители, они были теми ещё манипуляторами, у них были свои представления о том, какой ты должна быть и они четко следовали намеченному плану, не особо задумываясь что у тебя могут быть какие-то другие желания. У тебя не должно было быть желаний, ты не имела на них право.
Как не имела права на еду, на отдых и на друзей.
Мать всё время твердила, что ты недостаточно утонченная, что в её семье все были, как тростиночки, в её семье все занимались балетом, а ты какое-то недоразумение. И всё это, конечно, абсолютно спокойным голосом, таким сладко-доброжелательным. Удивительная складывалась ситуация — эти люди растили вундеркинда, а говорили с тобой как говорят с умалишенными.
И Оливия слушала их, Оливия выполняла каждый приказ беспрекословно. А потом приходила Тэмми. Нет, тут не будет никаких диагнозов, это не про диссоциацию, это только про усталость.
Тэмми ненавидела всех, Тэмми могла закричать, если ей что-то не по нраву, могла швырнуть в мать учебником или разбить целый сервиз. Методично — каждую чашечку из тончайшего фарфора, каждое блюдечко. Каждый предмет этого уродливого сервиза с голубыми розочками — гордости родителей.
Тэмми ненавидела тебя.
Это она впервые купила блевательный батончик. Это она научила тебя после каждого приёма пищи бежать в туалет и выблевывать всё без остатка. Только бы это отвратительное тело не стало ещё больше, не стало ещё жирнее. Только бы не услышать от матери, что ты снова поправилась и что тебя такую будут любить только благодаря крови бабки вейлы.
Стоит ли говорить, что когда ты уезжала в школу, ты испытывала облегчение. Ровно на три дня, пока в голове вновь не включались заветы родителей.
“Держи спину прямо!”
“Запишись в дискуссионный клуб!”
“Прикройся!”
Эти голоса звучали в твоей голове, не давали расслабится. И ты старалась записаться во все возможные кружки — от хора до квиддича. И везде была успешна, ценой собственных нервов, ценой кошмаров по ночам, ценой сухого родительского “могла бы и лучше стараться” в конце года. Куда лучше они, конечно, не говорили.

Потом становится легче. Ты входишь во вкус, эти взгляды перестают раздражать, их слова перестают ранить. Иногда ты почти забываешь, что ввязалась во всё это ради расследования дела. Иногда ты почти забываешь, что существовала какая-то Оливия. Ты выкидываешь из гардероба все её ужасные серые водолазки, все её мешковатые мантии. Ты даже заводишь необременительный романчик с милым парнем. И так же легко заканчиваешь роман, когда узнаешь что у твоего парня есть парень. Ты же Тэмми, Тэмми такое скорее умиляет. А Оливия… Оливия всё реже сдаёт начальству отчеты, Оливия всё реже вспоминает зачем она здесь.

Вы часто обсуждаете с друзьями, что было бы хорошо уехать из Франции. Вы конечно верите, что вас ждут где-то за рубежом и что именно там вас ждёт великое будущее. Это обычные бредни подростков. Когда школа заканчивается, ты одна находишь в себе силы собрать вещи. И уезжаешь от родителей. Сбегаешь от родителей.
Ты никогда не сможешь забыть детства с ними. Взросления с ними. Ты никогда не сможешь забыть, как они таскали тебя по целителям, психологам, колдопсихологам,уверяя что ты ненормальная. Ты никогда не сможешь забыть разочарованного взгляда матери, когда врачи говорили что ты в полном порядке. Когда врачи твердили: “девочке просто нужно больше свободы”. У тебя никогда не было свободы.
И ты не знаешь что с ней делать, когда приезжаешь в Британию. И ты не знаешь что с ней делать, когда каждый вечер после стажировки ты приходишь домой и часами смотришь в потолок, не способная найти себе места, не понимая что делать в этой жизни дальше.
И ты снова лучшая среди всех стажеров департамента, и ты снова добиваешься всего. И радостная пишешь матери, что ты станешь хит-визардом. И ты почти видишь её недовольное лицо, когда получаешь ответ “почему не аврором?”. И всё, больше ничего в письме нет.
В работе ты наконец получаешь смысл которого тебе так не хватало. Ты смотришь в лицо преступникам и видишь в них своих родителей. Ты сажаешь их за решетку и понимаешь, что всё не зря.
Ты ненавидишь их. Но больше ненавидишь себя, сидя одинокими вечерами у окна и накачиваясь дешевым вином до состояния, когда становится уже всё равно. В какой-то момент ты даже заводишь низла, чтобы не было так пусто в квартире. И тихо смеешься над тем, что когда-нибудь ты будешь старой девой с сорока низлами.
А коллеги тебе всё время твердят, чтобы ты больше улыбалась. Чтобы ты перестала прятаться, чтобы делала макияж, носила более откровенную одежду. Грустная правда в том, что двадцать первый век не становится веком победившего феминизма. И тебе раз за разом приходится доказывать, что ты не хуже своих коллег-мужчин. И это при том, что в министерском кресле сидит Грейнджер, только этих неотесанных болванов, конечно, ничего не смущает. Зато твоя раскрываемость становится лучше с каждым годом, всё больше темных магов благодаря тебе оказываются в Азкабане, ты становишься поистине ценным кадром.
Только это дело с оборотом наркотиков не даёт тебе шанса. Слишком много ниточек, которые неожиданно обрываются, слишком много трупов, слишком много исчезновений. Ты не веришь в то, что всё это совпадения, ты хочешь распутать это, пока не стало слишком поздно. Но Оливия выбивается из атмосферы Лютного, Оливия слишком инородный объект в этом мире. Идея с Тэмми рождается вроде сама собой, идея с Тэмми кажется такой очевидной.
И вот ты уже не хит-визард с убедительным послужным списком, а просто девчонка, которой крупно не повезло в жизни.
И твой французский акцент, который до этого приносил тебе только проблемы, вдруг становится визитной карточкой. И твоё фигуристое тело, которое ты так ненавидела всю жизнь, вдруг становится пропуском в новый мир. И кровь вейлы больше не ненавистная часть семейной истории, а вполне веский аргумент, почему ты можешь принести Тентакуле много денег. Тэмми рождается из кусочков твоей собственной личности, но никто, конечно, и помыслить не может, что эта девочка всегда была твоей частью.
Первое время в Тентакуле тебе приходится очень тяжело. Ты жалеешь всех глупышек, что пришли сюда в поисках новой жизни, в поисках своего хэппи энда. Они ведь верят, наивные, что их здесь кто-то заметит, кто-то увидит их потенциал. Каждая вторая — неслучившаяся Мерлин Монро. Каждая первая — минимум Дита фон Тиз.
Первое время тебе так хочется рассказывать им, что мужики этого не стоят, что нужно одуматься, найти нормальную работу. Но это всё Оливия, Тэмми же смеется вместе с ними над папиками, оставляющими в Тентакуле целые состояния, и покупает десяток пар чулок, чтобы подходили под каждое ожерелье из дешевого стекла, которые она называет своим наследством.
Ты всегда ненавидела Темми, а теперь она наконец оказывается там, где всегда хотела быть, и вы вместе становитесь единым целым. И ты, Темми, присылаешь родителям колдографию, где ты на сцене в одном белье. Никакого текста, только фото. И не получаешь от них больше ни одной весточки, зная что оскорбила их до глубины души.
Со временем ты понимаешь, что здесь тебе лучше, чем было среди хит-визардов.
Со временем ты осознаешь, что всё реже думаешь о людях вокруг, как о преступниках.
Со временем ты ни о чем не жалея ведешь какого-то парня в вип-комнату. И там происходят не только танцы.

А потом Чума в Лютном, горы трупов, твои подруги-коллеги перегрызли друг другу глотки в самом что ни на есть прямом смысле. Настоящее кровавое побоище откуда посчастливилось выйти живой. Но какой ценой?
Лютный после всех этих событий стал местом не безопасным даже для бывшей хит-визардки, да и никто тебя в Лютном больше не ждал. Была Тентакула и нет её, а жить дальше как-то надо.
В этом свихнувшемся мире тебе бы вернутся к хит-визардам и спасать мир, но ты Тэмми и ты ненавидишь оглядываться назад.
Тэмми - это теперь всегда ты, даже без Тентакулы, не требуя прикрытий, не вычисляя мафию - ты хоронишь Оливию в глубине подсознания.
"Оливия Мильфёй," - повторяла мать, когда была тобой недовольна, а она была недовольна всегда. Поэтому Оливии больше нет.
Есть Тэмми Марч (нет, не Тэмзин, только Тэмми).
И Тэмми отлично танцует.
И сможет научить этому других.

СПОСОБНОСТИ И УМЕНИЯ
Темми — отлично танцует, неплохо поёт, шедеврально рассказывает пошлые анекдоты.
Оливия — сильна в боевых заклятиях, варит вполне сносные зелья, может не заплакать даже на самом грустном моменте фильма.
Они обе — сдали все двенадцать экзаменов в школе на Превосходно, посещали все возможные кружки в школе и получили максимально разностороннее образование.

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ
Даже работая хит-визардом особо в политику не лезла, хотя, конечно, всегда поддерживала Грейнджер. Сейчас старается лишний раз не отсвечивать, понимая что время неспокойное, а она хоть и на четверть, но существо.
Возможно со временем вступит в Ж.О.П., но только если будет уверена, что это необходимо.