Ева Соня Локхарт
Eva Sonya Lockhart
| ВОЗРАСТ: 32 года, 27.02.1996. |
ИМУЩЕСТВО
Волшебная палочка: ель, волос единорога, 9 дюймов, очень гибкая
Средство передвижения: аппарация, летучий порох, общественный транспорт.
Артефакты: зачарованный блокнот в котором никогда не кончаются страницы и его открыть может только владелец.
ИСТОРИЯ
1. Неоправданные ожидания
Рождение Евы освещали десятки газет, каждый спешил осудить новоиспеченную миссис Локхарт, что она воспользовалась болезнью своего пациента и совратила его. Глория когда-то работала медсестрой в госпитале, ухаживала за душевнобольными и отличалась прилежностью, имела даже несколько поощрительных грамот от начальства. Приятная женщина, если не знать о ее безумной любви к одному писателю, которой волею случая стал пациентом госпиталя Святого Мунго. Как только Гилдерой Локхарт попал под заботливый надзор Глории его уже ничто не могло спасти. Нужно отдать женщине должное, она хорошо выполняла свою работу и терпеливо ждала пока ее подопечному станет лучше. Прошли годы, прежде чем Глория позволила себе большее, чем наблюдение из-за ширмы.
Нет, Гилдероя нельзя назвать полностью здоровым человеком, но все же он медленно возвращался к обычной жизни, подписывал колдографии, отвечал на письма фанатов, даже выпустил новую книгу. Толь ко вот он все еще отличался невероятной наивностью и несамостоятельностью в бытовых вопросах. В тот момент, когда врачи позволили Локхарту переехать из больницы в свой дом, Глория и перешла к активным действиям. Бедняга даже не мог помыслить, что добрая медсестра может желать ему зла, он пустил ее в свой дом, в свою постель, жизнь и сам не заметил как ее живот округлился, а она потребовала свадьбы. Тогда Гилдерой обворожительно улыбнулся и сделал все, чего от него желала Глория, а вот общественность не была столь добра к женщине. Ее обвиняли в совращении, в превышении полномочий, в изнасиловании и многих других грехах. Были даже разбирательства на более высоком уровне, но Локхарт к тому времени был признан вменяемым, что не давало возможности осудить Глорию. Это еще больше разозлило фанатов незадачливого писателя, его жалели, как-то даже пытались похитить, прикрываясь миссией по спасению из рук извращенки. Мир сошел с ума, а Гилдерой этого даже не заметил, он все так же улыбался и подписывал карточки, ему было все равно.
Рождение Евы поставило жирную точку в этой истории. Общественность смирилась с ситуацией, хоть нападки на бывшую медсестру и не прекратились. Новая волна грязи и слухов поднялась пару лет спустя, когда невооруженным глазом было видно, что Ева на отца совсем не похожа. Глорию обвиняли в измене. Гилдерою было плевать, он улыбался, держа на руках свою дочь. Так они и жили от скандала к скандалу.
Росла Ева в условиях весьма далеких от нормы. Маменька боготворила своего мужа, папенька порой забывал, что у него вообще есть ребенок, а за пределами дома враждебный мир пытался узнать кто же является ее отцом и не следует ли посадить Глорию за ее поступок. Ева пыталась шутить и улыбаться, ведь у нее тоже очень красивая улыбка, достойная любых наград. Появление второго ребенка вновь повысило интерес к семье Локхартов, на счастье Глории мальчик был как две капли воды похож на отца. Еву перестали замечать. Из десятка фотографий, что были развешаны по дому лишь с одной на мир взирала улыбающаяся Ева.
К одиннадцати годам Ева научилась давать отпор как словесно, так и физически. Она отшучивалась, иногда делала вид, что не замечает обидчиков, а иной раз могла и комком грязи кинуть. Может, она бы и стала замкнутой и злобной девочкой, но добродушие и искренний интерес с которым Гилдерой смотрел на мир передался и Еве. Она горела приключениями, верила, что дальше будет только лучше, что однажды она станет исключительной волшебницей и подобно своему отцу отправиться спасать мир. А люди во все времена бывали жестоки, стоит ли на это обращать внимание? Пусть каждый сам со своей тьмой разбирается.
Первый год в Хогвартсе выдался тяжелым, шутки про родителей лились рекой, но Ева держалась, а потом и остальным надоело задирать девчонку, в школе довольно быстро одни сплетни сменяют другие. Медленно, но верно жизнь наладилась. От редких колкостей она легко отбивалась, успехи в учебе соседствовали с провалами, а друзья помогали справиться с врагами. Обычная школьная жизнь со своими взлетами и падениями, первой влюбленностью и слезами по несостоявшемуся счастью.
2. Поворот не туда
После окончания школы Ева не знала куда пойти и чем заняться, у нее был определенный кризис в жизни и тогда на помощь пришла подруга Мусидора, предложившая вместе поступать в В.А.Д.И. Циркачка из Евы, признаться, получилась скверная, но все же девушке удалось окончить академию. Работать по специальности она не пошла, акробатов и без нее достаточно много, причем на голову выше по мастерству. Зато именно в академии девушка получила бесценный опыт и поняла, что ошибки и успехи родных не должны определять ее как личность и влиять на будущее.
Кстати, именно в академии Ева начала подрабатывать на радио, сначала она записывала короткие рекламные ролики, потом пару раз выходила в дневной эфир как соведущая, заменяя заболевших коллег. А в 27 году ей позволили вести свое шоу в ночном эфире. «Выйди и зайди нормально» хоть и нельзя назвать безумно успешным проектом, но группа слушателей все же набралась. Ева довольно смело и откровенно говорит о сексе, шутит над жизненными ситуациями и дает советы как делать не надо в отношениях и не только.
Денег ее маленькое начинание почти не приносит и Ева была вынуждена искать работу, почему ее выбор пал на ночной рыцарь она и сама не сможет сказать. Но, вот уже как год она рассекает на волшебном автобусе и обилечивает пассажиров, неизменно предлагая горячий шоколад и пледы. Она довольно быстро привыкла к манере езды автобуса и уже не испытывает дискомфорта. Ева любит разговаривать со своими пассажирами, узнавать их истории, ведь никогда не знаешь где можно найти идеальную историю для романа века.
3. Хобби
Ева отчаянно пытается стать писателем, хоть и пишет она до неприличия скверно. Ей несколько раз отказывали редакторы, но Ева не сдается и продолжает писать романы про оборотней, вампиров, магглов, попавших в плен к волшебнику из знатной семьи и прочую ересь. Однажды она накопит достаточно денег и займется самиздатом.
4. Отношения с семьей
Отца Ева любит безумно, иначе и не могло произойти, ведь Гилдерой всегда был приветлив, добр, читал своей крошке на ночь сказки и поддерживал по мере сил. Да, бывало такое, что спустившись к завтраку Ева ловила на себе непонимающий взгляд отца и слышала страшные слова «кто ты?», но это происходило крайне редко, да и память все же возвращалась.
А вот с маменькой у Евы не заладилось. Глория всегда стремилась исправить свою дочь, изменить цвет волос, манеру речи. Упрекала по поводу и без и даже не старалась скрывать своего разочарования.
С младшим братом же все было относительно ровно. Вот, вроде и поругались из-за чего-то, но и сердиться друг на друга не получалось. Только и любви между ними не наблюдалось. Ева и хотела бы испытывать некую привязанность к брату, только насильно же эти чувства не вызвать.
5. Сюжетные события
Какое-то время Еве удавалось не обращать внимание на происходящее в жизни магического Лондона или же она делала какие-то события предметами своих шуток в эфире. Но некоторые трагедии нельзя не замечать. В тот день, когда схлопнулось министерство она была там всего за несколько минут до происшествия, заносила обед другу, который был вынужден работать в выходной день. Исчезновение друга и мысль, что задержись она, то могла бы и сама стать жертвой непонятного волшебства сильно напугали Еву. А незадолго до этого пострадали друзья из цирка, что тоже добавило волнений.
СПОСОБНОСТИ И УМЕНИЯ
Не сказать, что Ева преуспела в каком-либо виде магии, но ей на ура удаются бытовые заклинания. Она весьма неплохой акробат, хоть и давно не практиковалась. Мастер шутеек за триста и, вообще, знает толк в комедии. Вяжет крутые носки и шапочки.
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ
Ева любит жизнь и все живое. Однажды она примкнет к ребятам из Истоков, но не сегодня. Две тетушки Евы являются магглами, как и дедушка, поэтому она довольно тесно взаимодействует с их миром и не испытывает по этому поводу никакого дискомфорта. Оборотни, вампиры и многие другие разумные существа часто становятся героями ее романов, поэтому не трудно понять, что их она весьма высоко ценит.
СВЯЗЬ С ВАМИ: | УЧАСТИЕ В СЮЖЕТЕ: посильное. |
да и не проклятье ли —
вечное, неизменное счастье[indent] Когда? В какой момент я ошиблась, свернула не на ту дорогу? Где я так согрешила, что приходится расплачиваться самым дорогим, своей семьей? Я всегда считала себя взрослой, рассудительной, ответственной и заботливой, одним словом — идеальной. Позволяла матери быть инфантильной, прощала все ее глупости и всегда присматривала, решая любую проблему, а их у маман было много, одна другой нелепей. Отец тоже был не подарок, он менял жен, а с ними и детей, как перчатки, словно искал комфортную для себя семью, но сейчас я понимаю, что таких не существует, разве что в сказках. Нет, не подумайте дурного, отец у меня замечательный, невероятно умный и выдающийся ученый, он исправно платит алименты всем своим бывшим женам, интересуется жизнью детей, коих у него слишком много, на мой взгляд. Он хороший человек, который ищет свое место под солнцем, тихую гавань. Я понимаю, что желаемого он никогда не найдет, но пусть лучше ищет и обжигается, чем угасает вовсе. Я знаю о чем говорю, ведь мой огонь почти потух, пламя выжгло все мое нутро и лишь пепел остался на память. Раньше мне казалось, что от тоски и любовных мук умирают только в женских романах, ошибалась. Как же сильно я ошибалась. Без Лукаса мир стал тусклым, неинтересным, почти прозрачным, неосязаемым. Вот уже неделю как я живу словно во сне, по привычке хожу на работу, готовлю ужин на троих, ставя приборы и для него, но место за столом остается пустым и Дороти тихо убирает тарелку, прекрасно понимая, что отец не придет. Она не задает вопросов, не плачет, она понимает куда больше, чем я в ее возрасте. И мне стоило бы проявить к ней внимание, заботу, утешить, объяснить все, ведь в шесть лет уже можно понять, что родители не всегда могут быть вместе, только вот язык не поворачивается и я лишь глажу ее по шелковистым волосам. Она так похожа на Лукаса, Дора всегда была больше его дочерью, чем моей, она смеялась как он, одними глазами, и от улыбки этой становилось тепло на душе, словно тысяча солнц согревает нутро. Раньше, за это сходство я любила дочь еще сильнее, но теперь, когда все так изменилось, мне физически больно на нее смотреть. А она не понимает почему я стала такой отстраненной, смотрит на меня его глазами и не решается спросить, лишь становится тише и незаметней, боится потревожить мое хрупкое душевное равновесие. Я сама когда-то поступала как она, берегла матушку, поддерживала отца, решала не детские проблемы и не жаловалась, хотя выть в подушки приходилось ночами. Я не хотела такого для своего ребенка, но и найти в себе силы что-то изменить не могла. Наверно, я плохая мать... Почему-то эта мысль меня не огорчает как раньше, словно я смирилась с этой ролью, а ведь так не должно быть, Дороти не виновата в том, что произошло, никто не виноват. Наша семья слишком долго жила в иллюзорном мире, где небо всегда голубое, солнце яркое, а люди счастливые. Только в грезы нельзя насовсем убежать, от реального мира не спрятаться за розовыми очками, я то знаю, я пыталась.
[indent] В будни пустота не так ощущалась, я заполняла свой день работой и мелкими делами, но в воскресенье было особенно тяжко, я с тоской захожу на кухню, здесь непривычно тихо, закрываю глаза и вижу Лукаса, он улыбается, готовит свои фирменные блинчики на завтрак и смотрит на меня с любовью. Я не хочу открывать глаза, знаю, что его нет рядом, что меня ждет лишь грязная посуда и бесконечное одиночество. Сверху доносятся звуки, Дора проснулась, мне приходится распрощаться с приятным воспоминанием и начать готовить завтрак для дочери, а потом можно будет закрыться в спальне и не вставать с постели до самого обеда. Дороти мешать не станет, она знает, что хорошие девочки должны вести себя тихо, когда кто-то болеет, а я сейчас больна как никогда прежде. Еще не забылись дни, когда у меня болела не душа, а тело и то испытание было в сто крат легче перенести, чем нынешнее. Тогда Лукас был рядом, он заботился обо мне, на руках носил, по капле возвращал мне силы, заставлял жить, я для него вернулась с того света, как оказалось, напрасно.
[indent] Дора спускается к завтраку, что-то рассказывает о своих снах, а я не слушаю, мне не интересно, лишь киваю иногда и ставлю перед ней тарелку с вафлями. Она удивленно на меня смотрит, но молчит, знаю, что ждет блинчиков и отца, а у нее есть лишь я и подгорелые вафли. Дора чувствует себя обманутой, вижу это в ее глазах, но она справляется с нахлынувшей обидой и вновь что-то щебечет о летающих китах и прочей ерунде. Я достаю с верхней полки свои лекарства, болезнь давно отступила, а их все еще приходится пить, потому что организм слабый, все в этом мире меня подводит, даже собственное тело. Я рассеяно как-то достаю две розовые капсулы, запиваю их водой, целую дочь в макушку и говорю ей, чтоб убрала за собой тарелку. Мамочке нужно отдохнуть. Медленно поднимаюсь в нашу спальню, достаю из шкафа его рубашку и вдыхая его аромат сажусь в кресло. Сама не заметила как в сон провалилась, перед глазами летали киты и моя милая Дора плакала, протягивала руки, просила ее спасти. Лукас с укоризной на меня смотрел и называл холодной женщиной, роботом, говорил, что больше не видит во мне той, кого когда-то любил. А киты все летали, дразнились своей свободой и почему-то вызывали в моем сердце ужас. Я проснулась резко, словно меня кто-то насильно из дремы вырвал. По щекам текли слезы. Разве можно во сне плакать?
[indent] В горле совсем пересохло и я иду на кухню, да и время обеда неумолимо приближается, Дора, наверно, голодна. Чем она занималась все это время? Рисовала? У нее отлично получается рисовать, на белых листах она изображает счастливую семью, красивых бабочек и птичек, она еще верит в доброту этого мира. Я вхожу на кухню и испытываю боль, доселе мне неизвестную, словно кто-то раскаленную кочергу вонзил мне в живот и начал медленно ее прокручивать. Крик застрял где-то в горле, я словно дышать разучилась, ноги мои подкосились и я на пол упала, рядом с моей маленькой Дорой, она лежала на ковре, такая крошечная, хрупкая, неестественно бледная, а в руке ее был зажат пузырек с лекарствами. Моими лекарствами. — Очнись, милая... Пожалуйста, только очнись... — Шепчу я, прижимая ее к себе. Всего на секунду я растерялась, поддалась панике, но заставила себя собраться с мыслями, проверить пульс, ее сердечко билось медленно, но билось и этого было для меня достаточно. Я сунула пузырек в карман халата, подняла дочь на руки и побежала к машине, больнице была всего в паре кварталов от дома, быстрее будет самой ее отвезти, чем ждать скорую. Я не помню как мы преодолели расстояние до больницы, все как в тумане, я опомнилась лишь когда врачи забрали Дороти из моих рук. На секунду мне показалось, что они сердце мне вырвали. Я сбивчиво пытаюсь объяснить что произошло, протягиваю пустой пузырек медсестре и хочу взять дочь за руку, но меня выводят из палаты, там и так тесно. Кто только придумал делать таблетки яркими и разноцветными? Она, наверно, решила, что это конфеты. Как я только могла их оставить на столе? Все же я ужасная мать...
[indent] Прислоняюсь к холодной стене и закрываю лицо руками, мне страшно, чувство беспомощности захлестывает меня и я опускаюсь на пол, смотрю на проходящих мимо людей, кто-то попытался мне помочь, но я лишь отмахнулась и они оставили меня в покое, им не впервой видеть подобные сцены, плохих родителей слишком много... Я осматриваюсь и взгляд мой цепляется за действо, происходящее на экране телевизора в палате напротив. Кажется, идут «челюсти», почему-то я не могу оторвать от фильма взгляд, смотрю в упор, но не улавливаю сути, а по щекам слезы бегут, я чувствую соль на губах... Вытираю лицо рукавом халата, на мне все еще пижама, кто будет в обед ходить в пижаме? Наверно, та, что оставляет лекарства под носом у ребенка, та, что оставляет свою маленькую дочь без присмотра. Время идет невыносимо медленно, я все сижу на полу, не смея даже шевельнуться, в палату периодически заходят люди, выходят, мелькают врачи, кто-то останавливается возле меня, я чувствую на себе тяжелый взгляд, поворачиваю голову и вижу Лукаса. В его глазах отражается моя смерть... он никогда не простит мне этого... я сама не смогу простить...
